Скандерия
Шрифт:
Истомин шагал чуть впереди Русаковой, замыкавшей шествие. Вдруг она обернулась и прямо на ходу прикладом огрела что-то у себя за спиной. Послышался хруст и удаляющиеся шаги.
Метрах в десяти справа несколько человек в чёрной форме сгрудились вокруг чего-то, лежащего на земле.
— Это егеря, — пояснила Русакова, кивнув высокому темноволосому мужчине, стоявшему между деревьями. Ещё двое, один совсем молоденький, другой постарше, с густыми усами-щёткой, сидели на корточках, опираясь на винтовки. —
Действительно, через просвет виднелся микромнибус. С радостными криками студенты, не обращая внимания на поломанные ими ветви кустов, пробежали мимо кота, оставшегося сидеть на обочине, и ввалились в открытую дверь. Истомин, всё ещё несший Лизу и почти полностью потерявший чувствительность в руках, обернулся у самого входа в микромнибус. Кот и Иоанна Русакова растворились в чаще.
Когда группа вернулась в гостиницу, совсем стемнело. При свете фонаря ребята вошли в отель, Истомин снова нёс Лизу на руках. Хотя она немного пришла в себя, идти всё равно не могла, раны на ногах продолжали кровоточить.
В небольшой гостиной у горящего камина сидели Агнесса в неизменно чёрном, Астра в светло-сером спортивном костюме и профессор Грибницкий.
— Ой, привет, — улыбнулась Астра, когда первые ребята вошли внутрь. — Как вы…
Ева, на ходу скинув сапоги и шубку, не обращая внимания на ссадины, упала на колени перед камином и протянула красные негнущиеся пальцы к огню. Истомин положил Лизу на свободный диван. Хуберт, стащив куртку и шарф, сел на подлокотник и уставился в камин. Остальные, сбрасывая одежду прямо на пол, заполнили холл.
— Что случилось? — спросила Астра, округлившимися глазами глядя на Лизу.
— Что случилось?! — хрипло выкрикнула Валя и нависла над Агнессой, тряся рукой с шарфом. — Что случилось?! Нельзя было сразу сказать?!
— Что сказать? — ошарашено спросила Агнесса.
— Что там чудовища!
— Чудовища? — растерянно переспросила Агнесса. — А, из Черноречья? Так об этом информационная служба всем рассказывает. При въезде.
— Я вызвал медиков, — сказал Арнольд, кивая на Лизу.
— Как будто в твоей книжке побывали. — Хуберт, слабо улыбнувшись, взъерошил себе волосы.
— Да, мы там твою родственницу встретили. — Тоня, тоже гревшая руки у камина, обернулась к Агнессе.
— Какую мою родственницу?
— Как её? — Тоня, морща лоб, вопросительно осматривала ребят.
— Иоанна Русакова. — Истомин устало провёл рукой по лицу. Увольнение сияло ярким светом. Как маяк.
— Вы, что, серьёзно? — Агнесса криво улыбнулась.
— А что? — Тоня снова обернулась.
— Нет у меня такой родственницы.
— А вот это кто? — Хуберт поднял с пола открытку из сувенирного набора, который Грибницкий как раз показывал Астре, когда вернулись остальные. В суматохе открытки разлетелись
С чёрно-белой карточки угольными глазами смотрело бледное скуластое лицо. Снежно-белые короткие волосы, бантик в петлице. Почти Агнесса.
— Это Варя Гранитова, — подал голос Грибницкий, вместе с Астрой обрабатывающий раны Лизы антисептиком. — Спорная личность. Комиссарша, заправляла здесь в Революцию.
— Но это же была она. — Арнольд взглянул на карточку и вопросительно посмотрел на Истомина.
— Правда, она, — подключилась Валя, тоже заглядывая на открытку через плечо Арнольда. Тимур, посмотрев на фото, закивал.
— Ничего не понимаю, — пробурчал Грибницкий.
— Иоанна Русакова и Варя Гранитова — это одно и то же лицо. Действительно, моя дальняя родственница. Только вряд ли вы могли её встретить.
— Это почему? — спросила Ева, грея у камина спину, пока Астра мазала её колени зелёнкой.
— Она родилась в тысяча девятисотом.
— Почти двести лет назад, — наморщил лоб Арнольд. — Как это возможно-то? Ты нас разыгрываешь?
— Делать мне больше нечего. — Агнесса забрала у Хуберта карточку и собрала остальные, рассыпавшиеся по полу.
Глава 10
В понедельник утром Истомина и Грибницкого вызвала Тамара Александровна.
— Садитесь, — кивнула она на винтажные кресла с бордовой обивкой. — Итак, сегодня утром меня на работе встретило вот это послание. — Тамара Александровна продемонстрировала несколько скреплённых листов. — Если вкратце, эта жалоба поступила из Нового института благородных девиц.
— На что жалуются? — спросил Грибницкий, сложив руки на набалдашнике трости.
— На поведение наших студентов в Елисеевом монастыре города Растяпинска.
— А они как-то не так себя вели? — снова спросил Грибницкий.
— Здесь сказано, — Тамара Александровна просматривала письмо поверх очков, — что они вели себя крайне недостойно, пренебрегали гидом, нарушили общественный порядок, грубо попрали общепринятые правила поведения в церкви и монастырский устав, оскорбляли окружающих и затеяли ссору с педагогом, сопровождавшим группу из Института.
Тамара Александровна вопросительно посмотрела на Грибницкого. Тот лишь пожал плечами и перевёл взгляд на Истомина.
— По правде сказать, — осторожно начал Истомин, — небольшой инцидент действительно имел место, но…
— Да? — Тамара Александровна смотрела на него поверх очков.
— Наши студенты были не виноваты.
— То есть этот, как вы изволили выразиться, инцидент был спровоцирован кем-то другим?
— Можно и так сказать.
— Даниил Юрьевич, скажите прямо. Кто затеял ссору?