Скандинавские саги
Шрифт:
– Это будет не битва, а охота, - смеясь, говорил он своим братьям. Зверь сам идет в наши руки, и я позабочусь о том, чтобы ему не удалось улизнуть от моих воинов.
И действительно, не успел отряд Сигурда выйти на открытое место, как на него со всех сторон обрушились пешие и конные дружины Гундингов.
Казалось, что он будет мгновенно сметен их ударом, но датчане, стоя плечом к плечу и дружно защищаясь, выдержали первый натиск врагов, а потом и сами стремительно двинулись вперед. Перед их рядами на своем сером жеребце бурей носился Сигурд. При каждом
– Это сам Тир! Бог войны Тир!
– кричали дружинники Гундингов, в страхе разбегаясь во все стороны перед юным богатырем.
Стоя поодаль на небольшом холме, Линги гневно теребил свою рыжую бороду.
– Нам надо остановить его, братья, - воскликнул он, - или он один перебьет всех наших людей. Вперед! За мной!
Он пришпорил коня и помчался прямо на юношу. Его три брата, такие же рыжебородые и коренастые, как и он сам, поскакали за ним следом.
Увидев короля и узнав его по золоченому рогатому шлему, и богатому вооружению, Сигурд радостно засмеялся.
– Здравствуй, Линги!
– крикнул он.
– Час настал, и пора тебе уплатить старый долг!
Вместо ответа Линги яростно ударил его мечем, однако юноша легко отбил его удар и в свою очередь поднял меч. Гундинг закрылся щитом, но Грам рассек его, словно он был из воска, рассек рогатый шлем, рассек самого Линги и рассек его коня.
"Мой добрый меч отомстил за своего хозяина", - подумал Сигурд, глядя на мертвого врага, но не успел он вымолвить этого вслух - на него со всех сторон напали три королевских брата.
– Смерть тебе!
– закричали они.
– Смерть вам!
– отвечал юноша и изо всех сил взмахнул Грамом.
Три разрубленных пополам трупа одновременно упали на землю, а из груди неприятельских воинов вырвался громкий крик ужаса. Не пытаясь больше сопротивляться и бросив оружие, они кинулись бежать, думая лишь о том, как бы спасти свою жизнь.
Сигурд не стал их преследовать. Он приказал своим дружинникам с честью похоронить тела убитых, а сам повернул Грани и медленно поехал обратно на север. Тут его окликнул Регин. Во время битвы хитрый гном прятался за спины датских воинов, с тревогой наблюдая оттуда за ее исходом, и теперь был вне себя от радости.
– Ты куда едешь, Сигурд?
– спросил он.
– Я хочу посмотреть на старый замок Вольсунгов, где родился мой отец, - ответил юноша.
– А потом готов ехать с тобой за золотом.
– Разве ты не желал бы остаться в этой стране и править ею, так же как твои предки?
– удивился Регин.
Сигурд покачал головой.
– Я еще слишком молод, чтобы быть хорошим королем, - ответил он. Пусть страной франков отныне управляет мой дед, Хиальпрек, он добр и справедлив и будет любим народом, а я пока постранствую по свету в поисках славы и подвигов.
Регин с трудом сдержал торжествующую улыбку.
– Подожди, я поеду вместе с тобой, - сказал
– Только сначала найду себе лошадь.
Сигурд рассмеялся. Потом нагнулся, поднял одной рукой гнома и посадил его сзади себя.
– Ни одна лошадь не угонится за моим Грани, - сказал он, - но зато он легко понесет двоих. Только держись за меня покрепче.
Слуги Линги, узнав о поражении дружины Гундингов и о смерти своего господина, в страхе бежали прочь, и Сигурд нашел старый замок Вольсунгов пустым. Он медленно прошел по его залам и наконец остановился перед дубом валькирий. Могучее дерево уже давно залечило рану, нанесенную ему мечем Одина, и лишь едва заметный шрам на его коре указывал на то место, откуда Сигмунд вытащил когда-то клинок, висящий теперь на поясе его сына.
– Как ни стар этот дуб, он переживет последнего из Вольсунгов, сказал Сигурд, оборачиваясь к Регину, который молча стоял за его спиной.
– Зато замку осталось жить совсем не долго, ответил карлик, показывая юноше на прогнившие бревна стен и осевшую крышу.
– Чем скорее он рухнет, тем лучше, - угрюмо произнес Сигурд.
– Мое сердце говорит мне, что Вольсунги никогда больше не переступят его порога, а мне не хочется, чтобы он достался другим. Скажи лучше, долог ли путь до жилища твоего брата?
– На твоем Грани все пути коротки, - ответил Регин.
– Через пять или шесть дней мы будем уже вблизи Гнитахейде. Это огромная степь неподалеку от страны готов. Там-то и живет Фафнир, и там он хранит свои сокровища.
Сигурд на минуту задумался.
– Я не знаю, Регин, зачем я должен проливать кровь того, кто не причинил мне зла, и добывать для тебя золото, о котором ты мечтаешь, сказал он, - сказал он, - но я дал тебе слово и сдержу его. На рассвете мы едем.
СИГУРД СРАЖАЕТСЯ С ДРАКОНОМ
Вот уже много лет дракон Фафнир не покидал Гнитахейд, боясь оставить свои сокровища, но ужас перед ним был настолько велик, что кругом на несколько дней пути не было ни одного человеческого жилья, ни одной протоптанной тропинки, и Сигурду с Регином пришлось пробираться сквозь непроходимые леса и густые заросли кустарника, которые плотной стеной окружали жилище чудовища. Гном был молчалив и задумчив, но в его глазах все чаще вспыхивал недобрый огонек.
– Послушай, Сигурд, - сказал он как-то вечером, когда они сидели около костра, - ты никогда не видел не видел Фафнира - уверен ли ты, что тебе удастся его победить?
– Я уверен, что не испугаюсь его, как бы велик он не был, - отвечал юноша.
– Не говори так!
– усмехнулся гном.
– Я рассказывал тебе, что Фафнир похитил волшебный шлем моего отца и с его помощью превратился в дракона, но ты не знаешь, что этот шлем внушает страх всякому, кто его видит.
Сигурд улыбнулся.
– Страх можно внушить лишь тому, кто его знает, - сказал он.
– Я же еще ни разу никого и ничего не боялся.
– Панцирь моего брата не может пробить ни один меч, а из его рта брызжет яд, каждая капля которого смертельна, - продолжал Регин.