Сказ о Владе-Вороне
Шрифт:
Пес оскалился.
Кощей усмехнулся, а сам подумал: «Кто бы мог оставить здесь такого охранничка? А дом? Не сам же собою он вырос?»
Глухое рычание достигло слуха. Оказался щенок гораздо живее здешних обитателей.
«Мог, конечно, и сам, — поразмыслил Кощей, — но маловероятно».
— Зря сомневаешься.
Голос был бесплотен, но явен. Кощей немедленно обернулся, в руке словно сам собой меч возник. Некоторое время вглядывался он в сумрак, но никого различить
— И с кем я говорю? — наконец спросил он.
— С тем-незнамо чем, — пришел ответ, и Кощей выдохнул с облегчением.
Он не иначе как с перепугу нафантазировал, будто теневой мир не подчиняется законам мироздания. Слишком его стращали: вначале Велес, потом Моревна. А все ведь просто и даже людям та сказка известна: пойди туда — не знаю куда, принеси то — не знаю что.
— Твой дом? — спросил Кощей.
— Не-а. Того, чьи покои.
— А покои чьи?
— Того, кто спит.
— Очень содержательная беседа, — огрызнулся Кощей, а сам подумал: «Влад, поскольку отпил из живого источника, полностью развоплотиться не мог, оттого и понадобилась ему опочивальня. Не на землице сырой же спать под дождичком. И тогда выходит, домишко, словно гриб, вырос вокруг него».
— Это правильное предположение, — сказал незнамо кто (или все же что?..).
— А ты «кто» или «что»? — поинтересовался Кощей и пожалел об этом почти сразу, поскольку незримый собеседник очень уж надолго задумался и на дальнейшие расспросы не реагировал. Даже на ругань не ответил, когда Кощею ждать надоело.
— Сдается мне, зависит от того, кто ко мне обращается, — наконец выдал он… оно… она…
— Тогда точно «кто», — сказал Кощей. — Не имею привычки с неодушевленными предметами разговаривать, — и тут же припомнил, как костерил последними словами попадавшие в сапоги камни, как в сердцах швырял фолианты, упавшие ему на голову в библиотечных залах, но счел подобное несущественным.
Собеседник промолчал. Наверное, согласился, раз не решился возражать.
— А щенок? Тоже не твой?
— Нет.
— Чей?
— Того, кто почивает.
Кощей удивленно вскинул брови. Фантазии ему не занимать: мог предположить, будто Влад, переносясь в этот мир, хотел бы остаться в одиночестве. Вот и сотворил охранника. Но не настолько же, чтобы Кощея не пропускать?! Или щенок попросту не понимает, кто стоит перед ним? Маленький ведь. Глупый.
— Это верно.
— Что именно?! — раздраженно спросил Кощей.
Собеседник не отреагировал.
— Щенок — невольное создание Влада?
— Так и есть.
«Последние силы на тень истратил, бестолочь пернатая», — взъярился Кощей, но быстро смирил гнев.
Влада убивали — неудивительно, что его последним неосознанным желанием было заиметь защитника,
— Раз ты создание Влада, то и опасаться мне нечего, — Кощей подошел близко, на корточки присел и руку протянул. Успел подумать, что его ученик мог ведь и обидеться на него. Кому как не Кощею следовало защитить своего вестника?
И моргнуть не успел, средняя голова в пальцы вцепилась, а боковые — руку с двух сторон прокусили. Несильно, почти не больно, но не вырваться. Зубы вострые-вострые. Побыли так, неподвижно, друг друга взорами меряя. А затем щенок выпустил его руку, лизнул в ладонь и отступил.
— Знаю, у кого ты легко приживешься. За мной следуй, — усмехнулся Кощей и вошел в дом.
Пусто в нем было: только стены да пол. Лавка стояла посреди единственной комнаты, а на ней лежал Влад. Не мертвый — это Кощей понял сразу. Казалось, налетался за день, умаялся, прилег отдохнуть, тут-то сон его и сморил. Под веками глазные яблоки двигались, губы в улыбке растянулись, только не веселой, а печальной.
— Проснись, — Кощей тронул его за плечо. Оно было теплым, живым.
«Значит, не морок», — подумал. Предполагал он, что видит одно, а на самом деле… нет, этого он даже представлять себе не хотел.
Влад глаз не открыл, даже не пробормотал ничего спросонья.
— Вставай, Вещий! Пора нам! — громко и старательно, подпуская в голос раздраженье с нетерпением, молвил Кощей.
Ничего. По-прежнему тишь вокруг. В доме живых теней не было, щенок только у сапога устроился, почти развоплотившись: видать место таково.
— Эх, Ворон…
Самое простое решение — забрать во дворец, там уже думать, как в себя привести, — Кощей отмел сразу. Слишком хорошо представлял, чем обычно такие «сказки» оборачивались. Влад первым же и не поймет, если в его покои выстроится очередь из девиц, которым замуж невтерпеж.
«Да и кто пойдет в тридевятое царство искать суженого? — подумал Кощей, глянул на Влада и фыркнул: — Не просто пойдут, а побегут».
Можно подумать, за ним самим не бегали, потом сказки сочиняли. Но Влад не оценит все равно. Он птица вольная, своенравная да обидчивая. Глядишь, не просто улетит, клеваться начнет.
«Клеваться — больно. Вороний клюв, конечно, не орлиный, но приятного мало», — вздохнул Кощей, поднялся и, повинуясь наитию, шагнул в самый темный угол: пятый по счету.
Глава 7
Пропустила его тень, словно была водой мутной, а внутри нее привычный мир закончился. Шел Кощей в темноте и, как полагал, в пустоте. Если присматривался, маячили серебристые очертания: деревья, горы, даже дома, только были они скорее мороком. Единственное, что должно было здесь оказаться настоящим — образ дуба мокрецкого. Где бы Кощей ни путешествовал, так или иначе, тот присутствовал. В мире ледяном — причудливым айсбергом; в лавовом — огненным столбом; юном, едва-едва возникшем — ростком малым, только из земли вырвавшимся, но уже ветвистым. Каковым ни был бы дуб, всегда сохранял очертания дерева. Лишь по признаку этому его, порой, распознать удавалось.