Сказ про Иванушку-дурачка. Закомурища тридцать третья
Шрифт:
– Да-да, да... да... даёшь, ёшкин кот! М-м-м, з-з-заказную! М-м-м, молнию! – ах, прошептал Холмс и в восхищении звонко щелкнул пальцами.
Прошло каких-то тринадцать минут тягостного ожидания. Замысловатыми зигзагами подбежал на задних лапках досточтимый папийон – почтальон, крича и размахивая желтоватой бумажкой в правой передней лапе:
– Ой, мама! Вам телеграмма! Из Роттердама! За... за... за... за... заказная! Молния!
– М-м-м, чмок, чмок! А ты кто таков, ёшкин кот? Жмот или мот? – поинтересовался Шерлок Холмс, глядя на прибежавшего
– Я – почтарь! Вот мой почтовый инвентарь! – заявил досточтимый почтарь, сильно кося глазами и хватаясь левой передней лапой за старинную синюю фуражку на голове, крепко-накрепко зажатую меж торчащими вверх ушами.
– А-а-а! Ну, читай свою за... за... за... за... заказную молнию, почтарь! Молниеносно! И не му... му... мусоль свой почтовый инвентарь, ёшкин кот!
– Му... му... му... му... Чи... чи... читаю: «Естли хотите, чтобы ваш выторопень остался в живых, принесите мешок морковки к норе лисицы – и канайте! Нору лисицы вам укажет за... за... заправский охотничий пес!» – и пес тут же схрумкал телеграмму: – Хрум-хрум!
– М-м-м, чмок, чмок, ёшкин кот! А кто эвтот заправский охотничий пес: шпиц или пекинес? – поинтересовался Шерлок Холмс, глядя на досточтимого почтаря скрозь лупу.
– Эвто я! А вот регалия моя! – воскликнул, вихляя задиком, виляя хвостиком, почтарь. – Разуйте гла... за... за... за... за!
И почтарь снял с головы синюю фуражку почтальона, вывернул ее наизнанку и нахлобучил на голову, крепко-накрепко, понимаешь, зажав меж торчащими вверх ушами, – получилась вылитая темно-оливковая фуражка охотника.
– М-м-м, чмок, чмок! – восторженно просипел Холмс. – Выторопня вырвем из лап похитителя – да и за пир на весь мир не хотите ли?! Мы же сегодня еще не обедали, спс... пс... спасители!
Посем по команде Шерлока Холмса двое похрустов покряжистее схватили мешок с морковкой и ковылькада бросилась к лисьей норе, дислоцированной в том же, воображаешь, лесу. Впереди всех бежал, понимаешь, какими-то косыми зигзагами охотничий пес и указывал дорогу. И вся дедушкина ковылькада с энтузизазмом и шумом, напролом через дремучий лес, через дром-бурелом непролазный, а кое-где и через металлолом разнообразный, сигала какими-то косыми зигзагами за охотничьим псом.
Подбежали к лисьей норе в стародавнем заброшенном окопе в лесу и встали там, прямо в окопе, лагерем. Воткнутых в землю обломанных стрел было кругом аж до черта! Похрусты тут же окружили лагерь двойным забором. Из избушки вышли Шерлок Холмс с доктором Ватсоном и вначале, понимаешь, грозно закричали, размахивая желтой тростью, словно чудной девичьей костью, равно как и пламенно-красной клизмой – жупелом капитализма:
– Эй, рыжая, бесстыжая лиса, выходи! Мы, понимаешь, проголодались!
– Вот клёво! – воскликнул сортирчик и клюнул что-то на земле.
Из норы вылезла разбуженная рыжая, откровенно бесстыжая лисица, которая спросонок при виде ковылькады расхохоталась:
– Хи-хи-хи-хи-хи-хи-хи! М-м-м... Ням-ням!
У охотничьего пса сразу же опустились уши: стало быть,
Похрусты закричали лисице:
– Р-р-р-р-р! Фыр-р-р-р-р! М-м-м, ням-ням!
Зверюга тут же хлопнулась в обморок, и оную рыжую, откровенно бесстыжую лисицу похрусты швидко посадили на четыре цепи, снятые с собственных, понимаешь, благородных похрустывающих костей, ей-ей. Фален очнулся и снова стал папийоном, тольки очень сильно, соображаешь, стал косить глазами, ей-ей.
Тутоди дедушка Шерлок Холмс мрачно щелкнул пальцами и, откуда ни возьмись, на дне окопа откуда-то взялся раскладной алюминиевый стол, а также возникли ниоткуда три раскладных алюминиевых стула. На столе стояли графин с самогоном и три граненых стакана. Дедушка, Иванушка и Аринушка уселись на стулья за столом, образовав необходимую тройку. Иван для солидности выложил на стол свою красную клизму – жупел капитализма. Дедушка разлил самогон по граммулечке, на самые донышки стаканов; члены тройки чокнулись, понимаешь, понюхали мощные испарения налитого и аж глаза закатили и закашлялись. Дедушкина вошь мрачно принюхалась к миазмам смачным – и обомомлела, однозначно! От оного зловония тут же и захмелела, понимаешь! Впрочем, не будем больше о смачном...
Похрусты пинками и оплеухами, тумаками и подзатыльниками привели лисицу в чувство и подвели на допрос к Шерлоку Холмсу.
– Личные вещи есть? Сбережения при себе есть? – сочувственно спросил Холмс у шибко подозреваемой и шустро развернул свою шляпу на голове передним козырьком назад, а задним вперед.
Арина и Иван тут же раз... раз... развернули свои головные уборы тожде на сто восемьдесят градусов, градус за градусом, градус за градусом, градус за градусом, все сто восемьдесят раз бурно радуясь.
– Хи-хи! – отвечала зверюга-хитрюга. – Хи-хи! Были, но украдены! Хи-хи!
– Пачпорт есть? – строго спросил дальше Шерлок, понимаешь, Холмс.
– Был, но украден! Хи-хи!
– Свидетельство о регистрации есть? – более строго спросил Шерлок Холмс.
– Свидетельствую: было, но украдено! Хи-хи!
– Совесть есть, ёшкин кот? – ощо более строго спросил Шерлок, воображаешь, Холмс и вытащил из кармана синего халата лупу.
– Была, но украдена! Хи-хи!
– Больше вопросов не имею! Фамилия, имя, отчество? – строго, но сочувственно спросил детектив, все подозрения которого улеглись, и он тут же убрал лупу в карман синего халата.
– Хи-хи! Были, но украдены! Хи-хи! Ой, извините, оговорилась! Мадам, понимаешь, Лисицына Лиса Патрикеевна.
– Понимаю! Чем энто можешь подтвердить?
– Хи-хи! Моим честным, благородным словом! Хи-хи!
– Эвтого достаточно, Лиса Патрикеевна! Чичас я подвергну тебя допросу насчет похищения выторопня! Вопрос моего допроса весьма прост: скажи, эвто ты, понимаешь, похитила выторопня у старика и старухи, хи-хи? Ну, що молчишь?
– Хи-хи! Ты себе, понимаешь, допрашивай, а я буду молчать, однозначно! Хи-хи!