Сказание о Лаиэ-и-ка-ваи
Шрифт:
Потом поднял тело Иху-ану одной рукой, повертел во все стороны перед толпою и отбросил его подальше. Так Аи-вохи-купуа победил Иху-ану, и все, кто видел это, славили его криками.
Иху-ану был мертв. Ученики, которые уговаривали его уступить Аи-вохи-купуа, подошли к нему и стали причитать:
— Вот, Иху-ану, плод, которого мы не ели! Может, еще разок сразишься с чужеземцем?
Слова их были полны презрения к Иху-ану. Пока они так говорили, подошел Аи-вохи-купуа, отрубил Иху-ану голову его же собственной боевой дубинкой [33] и небрежно
33
В гавайском оригинале употреблено слово palau, которым обозначается, во-первых, длинная боевая палица, во-вторых, особый деревянный инструмент с острыми краями, применявшийся для отрезания частей клубня таро перед посадкой.
Они плыли дальше. Побывали в Хоно-каапе, что в заливе Ваи-пио, и, проплывая мимо Па-аухау, увидели в отдалении облако пыли.
Аи-вохи-купуа спросил советника:
— Почему там собрались люди? Верно, опять будет кулачный бой. Пойдем поглядим.
— Незачем нам идти туда, — ответил советник. — Не ради кулачных боев отправились мы в путь, а отправились мы за женою для тебя.
Тогда Аи-вохи-купуа приказал советнику:
— Пусть кормчий правит к берегу. Узнаем, что там такое.
Приказание вождя было исполнено. Каноэ приблизилось к прибрежному утесу, и гребцы окликнули женщин, которые собирали моллюсков:
— Почему там собралось столько народу?
— Они пришли на кулачный бои, — ответили женщины. — Самый сильный из них вызовет на бой чужеземца с острова Кауаи, который дрался с Иху-ану и убил его. Поэтому они все и кричат.
Аи-вохи-купуа приказал гребцам немедля пристать к берегу. Выйдя из каноэ, он в сопровождении советника и обоих кормчих пошел туда, где была толпа, но, не доходя до нее, остановился и принялся наблюдать.
Немного погодя один из местных мужчин случайно оказался рядом с вождем, и Аи-вохи-купуа спросил его, зачем они тут собрались. В ответ он услышал то же, что сказали ему женщины.
— Иди и скажи, что я буду драться, — приказал Аи-вохи-купуа. — Только выберите того, кто посильнее.
— Самый сильный из нас — Хау-нака, — ответил мужчина. — Он пойдет в Кохалу и вызовет на бой жителя Кауаи.
— Скажи Хау-наке, — сказал Аи-вохи-купуа, — что я согласен биться с ним.
Когда мужчина, нашел Хау-наку и передал ему слова Аи-вохи-купуа, Хау-нака хлопнул в ладоши, стукнул себя в грудь, топнул ногой, после чего крикнул, чтобы Аи-вохи-купуа подошел поближе. Аи-вохи-купуа подошел, развязал узел на своей накидке-кихеи и обернул ею бедра.
Когда Аи-вохи-купуа вышел на место боя, он сказал Хау-наке:
— Никогда тебе не одолеть чужеземца, сына Кауаи, потому что я — избранная ветвь дерева, стоящего на утесе.
Тут из толпы вышел мужчина, который видел, как Аи-вохи-купуа бился с Иху-ану.
— О Хау-нака и вы все, нипочем нам не одолеть чужеземца, кулак у него крепче копья! Один раз ударил он Иху-ану и пробил ему грудь до спины. Это тот самый человек, который убил Иху-ану.
Тогда Хау-нака обеими руками сжал руку Аи-вохи-купуа
Глава шестая
Из пятой главы сказания вы узнали, что Аи-вохи-купуа сошел на берег в Лау-пахоэхоэ. А теперь мы вернемся к прорицателю Хулу-маниани, который в поисках Лаиэ-и-ка-ваи покинул остров Кауаи, как рассказали о том первые главы сказания.
В тот день, когда Аи-вохи-купуа покинул Па-аухау, что в Хамакуа, в тот день, когда он отправился в путь, чтобы сойти на берег в Лау-пахоэхоэ, прорицатель узнал о его приближении, и было это так.
Вечером, незадолго до сумерек, прорицатель сидел возле двери своего дома, когда увидал длинные облака над горизонтом, там, где, как верили в старину и верят теперь, в появлении облаков всегда есть особый смысл.
Прорицатель сказал:
— К нам плывет каноэ вождя. Великий вождь и еще девятнадцать человек плывут сюда в двойном каноэ.
Все, кто сидел рядом с прорицателем, стали глядеть на море, но ничего не увидели.
Тогда они спросили прорицателя:
— Где же каноэ, которое ты назвал «каноэ вождя»?
— Я вижу не то каноэ, что плывет в море, — сказал прорицатель, — а то, что в облаках. Завтра каноэ вождя будет здесь.
Прошла ночь, минул день, наступил вечер. Прорицатель вновь увидал над морем облако, которое могло принадлежать только Аи-вохи-купуа. Наверное, так же как по короне мы узнаем короля, прорицатель по облаку узнал Аи-вохи-купуа.
Убедившись, что облако принадлежит Аи-вохи-купуа, прорицатель поймал свинью, черного петуха, взял корень кавы и приготовился достойно встретить своего вождя.
Жители Лау-пахоэхоэ с удивлением следили за действиями прорицателя, а потом спросили его:
— Ты покидаешь нас?
— Нет, — ответил прорицатель. — Я готовлюсь к встрече с моим вождем Аи-вохи-купуа, о котором я говорил вам вчера. Он плывет сюда в своем каноэ, и туман, который стоит над водой, — его туман.
Аи-вохи-купуа приблизился к Лау-пахоэхоэ, и двадцать раз прогремел гром. Жители Хило испугались, сбились в кучу, а когда опять наступила тишина, они увидели двойное каноэ с поднятым над ним пулоуло. Так сбылись слова прорицателя.
Когда каноэ приблизилось к берегу, Хулу-маниани еще оставался в своем доме. Потом он вышел из Ка-иви-ла-хилахи и, положив к ногам Аи-вохи-купуа свинью, воззвал к богам вождя. Это было так:
— О Лани-пипили, о Лани-оака, о Лани-кухули-о-меа-лани, о Лоно, о Хекили-каакаа, о Наколо-аи-лани! О боги моего вождя, моего возлюбленного вождя, божественного вождя, который погребет эти кости! Вот свинья, черный петух и кава, жрец и жертва, приношение вождю от вашего слуги. Поглядите на вашего слугу, поглядите на Хулу-маниани, даруйте ему жизнь, великую жизнь, долгую жизнь до глубокой старости, пока не застучит его посох, пока не пожелтеет он, как лист пандануса, пока не помутнеют его глаза. Амама. Кончено. Улетело.