Сказание о Лаиэ-и-ка-ваи

Халеоле С.

— Ка-хала-о-мапу-ана, — наконец обратилась к ней старшая сестра, — каждая из нас сказала свое слово, а все без толку. Может, ты что-нибудь придумаешь.

— Вот мое слово, — ответила ей Ка-хала-о-мапу-ана. — Отныне каждую ночь мы будем зажигать костер и по очереди петь возле него. В первую ночь пусть поет Маиле-хаи-вале, наша старшая сестра, потом Маиле-калухеа, Маиле-лау-лии, Маиле-пакаха, а в последнюю ночь буду петь я. Так мы будем петь все ночи. Может быть, костер и наши песни растревожат Лаиэ-и-ка-ваи, и она придет

сюда, тогда мы ее увидим.

Сестры решили сделать так, как сказала Ка-хала-о-мапу-ана.

В ту же ночь они разожгли костер, и Маиле-хаи-вале пела свои песни. Во вторую ночь пела Маиле-калухеа. И так каждую ночь. Минула четвертая ночь, а Лаиэ-и-ка-ваи все не показывалась. Она видела костер, слышала песни, но не желала покидать свой дом!

Когда наступила пятая ночь, последняя ночь, ночь Ка-хала-о-мапу-аны, сестры разожгли костер и Ка-хала-о-мапу-ана, сделав из листика ти свистульку пулаи, заиграла на ней в полночь.

Лаиэ-и-ка-ваи услышала, как играет Ка-хала-о-мапу-ана, и ей понравилась мелодия, но принцесса не захотела выйти из дому. Незадолго до утренней зари Ка-хала-о-мапу-ана вновь взяла в руки пулаи, и Лаиэ-и-ка-ваи опять услышала понравившуюся ей мелодию. В эту ночь Ка-хала-о-мапу-ана дважды играла для Лаиэ-и-ка-ваи.

На вторую ночь Ка-хала-о-мапу-ана опять играла да пулаи, и начала она играть раньше, чем в прошлую ночь, но принцесса не вышла к сестрам.

Перед самым рассветом Ка-хала-о-мапу-ана во второй раз заиграла на пулаи и разбудила Лаиэ-и-ка-ваи, которой игра младшей сестры Аи-вохи-купуа нравилась все больше.

Лаиэ-и-ка-ваи стало любопытно, ведь она никогда не слышала свистульку пулаи, и она послала служанку разузнать, кто это играет возле ее дома.

Служанка открыла дверь и увидела костер, разожженный сестрами. Она подкралась поближе и притаилась, так что сестры ее и не заметили.

Все высмотрев, она возвратилась в дом, и Лаиэ-и-ка-ваи принялась ее расспрашивать.

— Я открыла дверь и увидела неподалеку костер, — отвечала служанка. — Тогда я подошла поближе, но так, чтобы меня никто не заметил. А теперь слушай! Пять прекрасных девушек, схожих лицом, сидели возле костра, и самая младшая играла на пулаи красивую песню, которая тебя разбудила.

— Пойди и приведи ко мне девушку, — сказала Лаиэ-и-ка-ваи служанке. — Пусть она нас развлекает.

По приказанию Лаиэ-и-ка-ваи служанка опять пошла туда, где сидели сестры, и, показавшись им, сказала:

— Моя госпожа послала меня за той, которая приглянется мне больше других. Пускай идет самая младшая из вас, я отведу ее к моей госпоже, как мне было приказано.

Ка-хала-о-мапу-ана шла следом за служанкой, и сердца сестер пели от радости, потому что теперь они поверили в свою удачу.

Ка-хала-о-мапу-ана шла к Лаиэ-и-ка-ваи.

Когда Ка-хала-о-мапу-ана следом за служанкой подошла к дому Лаиэ-и-ка-ваи и служанка отворила дверь, Ка-хала-о-мапу-ана

испугалась, потому что принцесса по своему обыкновению возлежала на крыльях птиц и две алые ииви сидели на плечах Лаиэ-и-ка-ваи, стряхивая росу с цветов лехуа ей на волосы.

Когда Ка-хала-о-мапу-ана увидала это, она так испугалась, что упала на землю, и сердце быстро-быстро забилось у нее в груди.

— Что с тобой, дочка? — спросила ее служанка.

Дважды пришлось ей повторить свой вопрос, прежде чем Ка-хала-о-мапу-ана поднялась и сказала ей:

— Разреши мне возвратиться к моим сестрам, я вся дрожу от страха, потому что твоя госпожа — необыкновенная женщина.

— Не бойся, — успокоила ее служанка. — Лучше иди в дом, как тебе было приказано. Лаиэ-и-ка-ваи ждет тебя.

— Я боюсь, — повторила Ка-хала-о-мапу-ана.

Когда Лаиэ-и-ка-ваи услыхала, что кто-то говорит за дверью, она встала и позвала Ка-хала-о-мапу-ану. Тут страх у Ка-хала-о-мапу-аны прошел, и она шагнула навстречу Лаиэ-и-ка-ваи.

— Скажи, — спросила ее Лаиэ-и-ка-ваи, — не твою ли веселую пулаи я слушаю уже вторую ночь?

— Мою, — отвечала Ка-хала-о-мапу-ана.

— Тогда сыграй мне, — приказала Лаиэ-и-ка-ваи.

Ка-хала-о-мапу-ана вынула из-за уха пулаи и стала играть для Лаиэ-и-ка-ваи, которая никогда раньше не видела такой свистульки.

Глава двенадцатая

Лаиэ-и-ка-ваи очень понравилась веселая пулаи, на которой играла Ка-хала-о-мапу-ана, и она приказывала ей играть еще и еще.

— Больше нельзя, — сказала наконец Ка-хала-о-мапу-ана. — Уже утро, а моя пулаи поет только ночью, днем она не поет.

Слова Ка-хала-о-мапу-аны удивили Лаиэ-и-ка-ваи, она не поверила девушке, выхватила пулаи у нее из рук и хотела было сыграть сама, но она не знала, как взяться за свистульку, и потому не смогла извлечь из нее ни звука. Лаиэ-и-ка-ваи пришлось поверить, что пулаи поет только ночью.

— Теперь ты моя подруга и будешь жить в моем доме, — сказала Лаиэ-и-ка-ваи Ка-хала-о-мапу-ане. — Ты мне нравишься, и ты будешь меня развлекать.

— О принцесса! — воскликнула Ка-хала-о-мапу-ана. — Ты сказала хорошие слова, но не в радость мне будет твой дом, если мои сестры будут жить в печали.

— А сколько у тебя сестер? — спросила Лаиэ-и-ка-ваи. — И как вы здесь оказались?

— Всего нас шестеро, детей одного отца и одной матери, — отвечала Ка-хала-о-мапу-ана, — один брат и пять младших сестер, брат — самый старший, а я — самая младшая. Брат привез нас сюда, но мы не исполнили его желание, поэтому он бросил нас здесь, а сам со своим любимым советником возвратился домой, вот мы и живем тут в печали.