Скажи это Богу
Шрифт:
"Господи, - подумала Алина, - а я-то думала, что выиграла. А все только начинается!"
Наверное, ее ужас отразился на лице, потому что профессор вдруг сказал:
– Да, вы правы. Повторю за специалистом: "Rara temporum felicitate, ubi quae velis sentire et quae sentias dicere licet"*.
* Редки счастливые времена, когда можно чувствовать, что хочешь, и ?говорить, что чувствуешь (лат.).
– Цитата из Тацита (ок. 55-120), "История", 1, 1.
– Да, да...
– отозвалась Алина с печалью.
В клинике, в камине, в Библии
Дома профессор разжег камин и бросил в огонь все материальное, что связывало его
Вызвав жену, попросил отчета о подготовке Тимы к отъезду.
– Она так радуется, - со скорбью сказала жена.
– И правильно делает, - уверенно заявил муж.
– Василий, она ведь никогда не узнает жизни, обычной жизни.
– Жена не выдержала и заплакала.
– Очень хорошо, - подтвердил доктор.
– Впрочем, мы не можем знать этого заранее. Там не тюрьма. И она ведь не может сразу стать монахиней. И даже послушницей не может. Она не крещена, не воцерковлена, не знает религиозного чувства. Поживет, поработает, поучится. Ведь ты хотела, чтоб она поучилась?
– Но почему ты так жесток?
– На такое жена отважилась впервые.
Но сегодня бесконечно усталому профессору было не до удивления. Услышав слово жесток, он вспомнил ресторанную беседу с Алиной, свои слова о ее, Алининой, жестокости, пожал плечами и умиротворенно сказал жене:
– Почему жесток?.. По-моему, совсем наоборот. Сядь, Вера, давай поговорим. Я редко разговариваю с тобой. Я вечно занят, и ты живешь почти одна. При живом-то муже...
Жена, не веря своим ушам, примолкла, села на кожаный пуф у двери.
– Лучше пересядь в кресло, - попросил профессор, - вот сюда, к камину, огонь, тепло, говорить приятнее.
Как загипнотизированная, жена медленно пересела в кресло, в котором обычно сиживала Алина. Доктор опять вспомнил их беседу и решение остаться друзьями. Горестно усмехнувшись, он сказал:
– Друг мой. Подруга. Я твой муж. Ты очень давно терпишь меня, подчиняясь своему воспитанию, полученному в прекрасной семье твоего детства. Мне всегда было удобно с тобой, мы многое совершили вместе. Но сейчас появилась угроза разъ?единения, потому что терпение твое кончается, а кроме терпения, у тебя ничего нет.
– Дети, любовь, дом...
– попыталась подсказать ему неописуемо изумленная жена.
– Это следствия. Без терпения все названное тобой не работает. Поэтому сейчас я хочу попытаться кое-что добавить в твою шкатулку, в которой до сего дня хранилась только одна драгоценность - терпение. Давай попробуем положить туда кое-что еще или даже заменить эту износившуюся единицу хранения.
Жене стало страшно. Сейчас что-то произойдет, не?обыкновенное и невероятное, и хватит ли сил узнать это, принять это. Что это?
Доктор снял с полки книгу, открыл и прочитал ей вслух:
– "Но знает Бог, что в день, в который вы вкусите их, откроются глаза ваши, и вы будете, как боги, знающие добро и зло". Ты когда-нибудь думала над этой цитатой сама, без помощников?
– Змей обманывает Еву...
– пробормотала жена.
– Во-первых, в этом стихе она еще не Ева. Адам наречет ее Евой в стихе 20 этой же главы, уже после известного скандала. А в стихе 5, который состоит из исторических слов змея, она пока еще безымянная жена, искушаемая новым для нее субъектом. И субъект ее не обманывает! Он говорит ей чистую правду. И ничего, кроме правды. Вот смотри...
Доктор подошел к жене, наклонился и показал раскрытую страницу Библии.
– Это русский Синодальный перевод, очень показательный.
– Василий, я сотни раз видела этот стих. У меня в детстве
– воскликнула жена.
– Тише. Во-первых, я уже сказал, что в момент искушения она еще не названа Евой. Во-вторых, не было никаких яблок и прочих фруктов. Были плоды с древа познания добра и зла. Понимаешь? После этого завтрака появилась пара - добро и зло - в сознании жены. До завтрака не было ни добра, ни зла. Был рай и беспрепятственное общение с Богом. Который - заметь - абсолютно ничего не запрещал мужу и жене. Он в главе 1 этой же книги говорит им: "Плодитесь и размножайтесь" - в шестой день сотворения мира! А вот в главе 3, где появляется змей, заметная фраза - "откроются глаза ваши" - чарует по... медицинским показаниям. Вот ты читаешь про глаза и что ты думаешь? Что женщина в раю была слепая? Нет. Ты так не думаешь. Тебе такое не приходит в голову. Так почему ты так радуешься, что у нее откроются глаза? Каких глаз ей не хватает? Да у нее вообще все было: Бог, муж, рай и прекрасные перспективы вечного владения всем этим.
– Василий, чего ты от меня хочешь?
– Чтобы у тебя лопнуло твое фирменное терпение.
– Думаю, у тебя уже получается, - заметила жена, с детства привыкшая к фундаментальной роли Евы в истории человечества. А тут родной муж что-то смещает с привычного места, и Ева в главе три еще не Ева, и вообще - в чем дело?
– Хорошо, Вера. Смотри дальше. Видишь: "...будете, как боги, знающие добро и зло". Здесь - боги! С маленькой буквы и во множественном числе. В то время как Он - естественно - с большой буквы и - естественно - в единственном числе. То есть если бы женщина, впоследствии названная Евой, слушала бы змея повнимательнее, то она уловила бы, что ей обещают что-то очень сомнительное. А она, видимо, решила, ну как в твоей "Библии для детей", я читал этот цыплячий бред, - она решила, что ей обещают равенство с Самим. Но ей-то обещают для начала всего две небольшие новации: добро и зло. Ты слышишь, жена? Так называемое добро появляется одновременно с так называемым злом. И употребляемое змеем множественное число - боги - указывает на, прости, ширпотреб. На демонов! Ну хоть это тебе понятно? Змей ей не соврал. А что происходит после? Ну в самом конце главы? А там Бог, выслав их из сада Эдемского, поставил охранником херувима, чтобы "охранять путь к дереву жизни". Понимаешь?
– Нет. Ведь они там, у дерева, уже были... Поели.
– Дура, - добродушно сказал доктор жене.
– Это другое дерево. Чему только тебя учила твоя детская книжка?.. Плоды съедены с древа познания добра и зла. Только с него и нельзя было есть. А с дерева жизни - раньше, - когда смерть еще не светила ни мужу, ни жене, можно было есть сколько угодно. Дерево жизни дает бессмертие. А они и так были бессмертными. Вот и ешь сколько угодно. Но теперь, когда они отравлены добром и злом, Бог не может позволить им жить вечно.
– Почему?
– не поняла огорченная донельзя жена.
– Потому что они лишили себя первоначальной мудрости. Они носители двухвостого вируса добра и зла. Они - прокаженные. Их надо лечить сначала жизнью, потом смертью. И так до тех пор, пока они не выплюнут все это добро и зло. Потому что если они захотят вы?плюнуть только зло, то им это не удаст?ся, потому что этот товар идет только с довеском - с добром. И наоборот.
– Ты хочешь сказать, что на самом деле нет добра и зла. А что есть?