Скажи миру – «нет!»
Шрифт:
А слева в боку торчала рукоять глубоко вошедшей толлы. Арнис как раз резал веревки, когда мы подбежали.
Я помог перевернуть парня. Холодно ему, кажется, уже не было, но глаза в стрелках слипшихся ресниц смотрели неожиданно ясно и были похожи на кристаллы чистого льда.
– Потерпи, – сказал я, – мы сейчас тебя перетащим…
– Не надо. – Он правда говорил по-русски. – Мне уже не помочь… я себя не чувствую… два дня на доске… Мне нужен князь Олег.
– Олег – это я. – Я наклонился к нему. – Кто послал тебя?
– Ты не знаешь его… это князь острова Змеиный Ярослав… – Мальчишка смотрел не отрываясь мне в лицо. –
– Тиль ван дер Бок? – спросил я.
Мальчишка с трудом наклонил голову.
– Да… он просил, чтобы вы пришли на помощь… ради того случая, когда он помог в Карпатах… он будет ждать на Змеином… Ниггеры рвутся на Кавказ… остановить… помоги остановить… я выполнил свой долг… я… умираю… Олег, пожалуйста… встань… встань с нами…
Он выдохнул и вытянулся на доске.
Положив ему на лицо ладонь, я закрыл мертвому глаза. Потом поднялся и, посмотрев на Ясо и Арниса, сказал:
– Похоже, плавание на запад откладывается. У нас появились срочные дела в другой стороне.
Рассказ четырнадцатый
Радость клинка
На южное побережье Черного моря вновь пришла ранняя весна. Северней все еще трещали морозы в занесенных снегом лесах, а тут суровые скалы покрыла розовая пена цветущих миндальных рощ, вьющиеся потоки зелени свешивались в ущелья и весело гремели сбросившие уже весенний излишек воды стремительные каскады.
В виду берега ходко двигались четыре корабля. Разные, но держащиеся плотной кучкой, чем-то напоминавшие компанию хорошо сдружившихся людей.
Слева-справа и чуть впереди стремительно бежали под парусами два похожих корабля, узких, длинных, напоминавших мечи. Правый нес черный парус и носовое украшение в виде улыбающейся акульей морды. У левого парус был белый, с большим алым прямым крестом, а на носу – голова дракона.
Между ними и чуть позади держался немного похожий – только пошире – корабль под алым, расшитым золотыми ромбами поверху и понизу парусом, с высоким резным носом. А за ним шел широкобортый, под белым парусом, высокий когг, мачту которого украшал белый флаг с алой скругленной свастикой.
Попутный ветер подгонял корабли, давая людям на них отдых, похожий на скуку.
Дружины морских ярлов – ярла Скалы Лаури и ярла острова Терсхеллинг Тиля – вместе с дружиной князя острова Змеиный Ярослава и вольного князя Олега вошли в Черное море в поисках приключений, чести и славы.
Год прошел. Год целый, а я все еще нет-нет, да и ищу взглядом Сергея… или Андрюшку… Да и то, что Сани нет рядом, – тоже странно. И к новым лицам за три месяца я так и не привык. А надо. Надо, надо, надо – они теперь члены моей семьи, мое племя, я в ответе за них.
Вдвойне в ответе – потому что они сами позвали меня.
А из наших двадцати семи осталось девятеро. Со мной девятеро. Такая вот… арифметика.
Странно. Больше всего я тосковал по Сергею. На острове – не тосковал, а последние месяцы временами до взвоя мне его не хватало…
– Господи,
Это подошел Вадим. Его явно тошнило снова – во всяком случае, он был бледным с зеленцой и, кажется, с трудом удерживал на месте свой желудок (Лаури в таких случаях говорил: «Придерживает языком»). При виде его лица могло стошнить и более-менее здорового человека.
– Не переношу качки, – признался Вадим, опираясь на борт руками и грудью. На мой взгляд, никакой качки не было, но я вежливо промолчал. В конце концов, Вадим-то не смеется, когда мне приходится лезть куда-то на высоту… – О елки… – Он между тем стремительно перегнулся в море.
Я бессердечно отвернулся. Точнее – наоборот, из сочувствия и отвращения, если честно.
Наша «эскадра» шла вдоль побережья Колхиды на север, к отрогам Бзыбского хребта, вотчины черноморской казачьей вольницы, не терпевшей в своих местах пришельцев, особенно – северян-«варягов». Мое и Ярослава присутствие нужно было Лаури и Тилю, чтобы в кои-то веки прийти сюда с миром.
Стараясь отвлечься от вполне определенных звуков, издаваемых Вадимом, я прислушался к тому, как поют на корабле Лаури. Обычно там пели, когда гребли. Но сейчас – просто так. Пели по-английски, а я понимал этот язык достаточно хорошо. Слова рассыпались; кто-то с кем-то вел разговор… и вдруг – сложились в красивые стихи:
Это просто получается:Там, где нужно Свет сберечь,Вдруг герой в толпе является,Как в золе булатный меч!Правду вижу в этом мире я.Я спросил мечту мою:«А за мной придет валькирия,Если я паду в бою?..» [45]45
М. Струкова.
– А за мной придет валькирия, если я паду в бою? – задумчиво спросил я.
– Уээээ… – уныло и совсем не романтично ответил Вадим.
Я вздохнул и пошел на нос. В волнах по сторонам от наших кораблей кувыркались дельфины. Многим они нравятся, а я их всегда терпеть не мог. Склизкие рыбы… Я вообще-то знаю, что они млекопитающие, но они все равно рыбы.
– Господи, какая мерзость, – пробормотал Вадим и, оттолкнувшись от борта усилием всего тела, отправился под мачту. Навстречу ему Ванька с Андреем тащили дымящийся вкусным паром бак с завтраком. – О-о-о!.. – прохрипел Вадим и, резко сменив направление, перекинулся через противоположный борт, как ветхий плащик. Ирка Сухоручкина подошла к нему и стала что-то говорить. Я не понял что – Ленка обычным своим в таких случаях голосом заорала:
– Завтра-а-а-ак!!!
– Эй, эй, мне принесите! – рявкнул с кормы Басс.
– Что у вас на завтрак-то?! – окликнули нас с ладьи Ярослава.
– Я еще пробу не снимал! – гаркнул я в ответ.
– А у нас – жареные бычки, – поделились с ладьи.
– Ну и ладно, – тихо буркнул я, отправляясь к котлу, возле которого, словно мухи, уже вились ребята и девчонки. Точно так же, как мух, Ленка шугала их деревянным черпаком. Басс взывал с кормы:
– Про меня не забудьте, слышите, ну, эй!!!