Сказка для Беллы

Marlu

Теперь Беллатрикс Лестрейндж ходила с высоко поднятой головой и никогда далеко не убирала свою волшебную палочку.

– Сумасшедшая, – слышала она со всех сторон и смеялась – да! Пусть считают опасной и непредсказуемой, зато не лезут.

– Белла, ты рискуешь, – говорил Долохов, когда они оставались наедине то в дальней беседке, защищенной не хуже иного банка, то аппарировали поодиночке в заранее обговоренное место.

– И ты рискуешь, – пожимала она плечами.

– Я старый тертый волк, а ты…

– Белая овечка? Это не так. Знаешь, так забавно видеть, как страшный темный

лорд шарахается от меня.

– Ты рискуешь.

– Повторяешься.

– Не стоит быть слишком навязчивой, лорду может не понравиться. Осторожнее с проявлениями чувств. И, кстати, он эмпат. Пусть слабенький, но…

– Тони, когда я выражаю свой восторг от того, что вижу его, когда я говорю о своей верности, я совершенно искренна. Ты сам меня учил. Лорд может увидеть и почувствовать только восторг от возможности служить ему, горячую преданность и что там у нас еще по списку?

– Ты рискуешь, Белла.

– Знаешь, я сегодня не смогла вызвать патронуса, – она резко сменила тему, разговоры о риске были бесплодны и быстро надоедали. – Моя душа погублена насовсем. Видишь, достаточно одного убийства.

– Это просто самовнушение, страшилка для глупых магов. Когда все закончится, мы с тобой уедем. Далеко-далеко у меня есть маленький домик посреди леса. Будем жить совершенно одни, собирать грибы и ягоды, заведем ручного медведя.

– Медведя, Тони?!

– Конечно. У меня на родине у каждого уважающего себя человека есть медведь.

– Ты шутишь? – она вглядывалась в его хитро поблескивающие из-под полуприкрытых ресниц глаза и не могла верить столь очевидным нелепицам. И не могла не верить. Это же был Тони. Тони, на которого она привыкла полагаться, Тони – единственный близкий человек, на плече которого можно было рыдать, и который всегда оставался для нее рыцарем в сияющих доспехах.

– Я? Шучу? Не-ет! Вставай, пошли, у нас есть еще полчаса, чтобы потренироваться.

Невербальные чары выходили у нее все лучше и лучше. Тони уверял, что палочка слишком ненадежный проводник магии, ее можно отнять, сломать, а собственное тело, пока жив маг, сложно отобрать.

– Владея навыками беспалочковой магии, ты сможешь сбрасывать империо и любые заклинания, подавляющие волю.

Беллатрикс была с ним согласна – в той ситуации, в которую они оба угодили, лучше быть готовым ко всему – и усердно училась.

Ее брали в рейды. Как правило, на посвящение новичков. Она смотрела на них с жалостью: получать по своей воле рабское клеймо – ради чего? Среди новых адептов культа чистоты крови кого только не было: те, кто состоял в организации давно, вербовали новых членов, и иногда казалось, что тащили родных и знакомых, чтобы не тонуть в болоте в одиночку. Чтобы не чувствовать себя среди необращенных друзей изгоями. Абрахас Малфой привел сына. Беллатрикс мысленно пожалела сестру, но сделать ничего не могла. И смысла говорить с Нарциссой не видела. Люциус не производил впечатления психопата, и можно было надеяться на его хорошее обращение с женой. А если нет, то и пригрозить можно – репутация страшная штука. Пока молодого Малфоя еще не просветили по поводу будущей родственницы, но скоро сам все узнает.

В целом жизнь Беллатрикс

вошла в наезженную колею. Временами ей казалось, что она так и состарится, будучи всеобщим пугалом. И нельзя сказать, что это ее огорчало. За несколько лет у нее уже выработался свой стиль ведения боя или допросов. Лорд, правда, не любил, когда пленных допрашивала Беллатрикс Лестрейндж, и ставил в пример Кэрроу. Что Алекто, что ее малахольный братец были мастерами своего дела.

– Мне иногда кажется, Белла, что одно твое присутствие заставляет гнилых людишек испускать дух, – кокетливо хихикала Алекто.

– Они чувствуют мою темную ауру и безграничную любовь к Лорду. Потому и дохнут, как рыбки без воды, – Беллатрикс бы даже под пытками не призналась, что помогает кое-кому отправиться к праотцам чуточку быстрее. Честный бой все же одно, а пытки… Пыток не достоин никто: ни несчастный мальчишка, сын маггла и колдуньи, ни дочь средней руки волшебника, вышедшая замуж за магглорожденного. Поэтому, взмахивая волшебной палочкой и произнося вслух любое заклинание из обширного палаческого арсенала, невербально она цепляла к нему другое, отсроченное минут на пять. И несчастный отдавал Мерлину душу от инфаркта, разрыва аорты или внутреннего кровотечения. Они с Тони проверили не раз: отыскать реальную причину невозможно.

Свадьба Нарциссы и младшего Малфоя прошла весело. Беллатрикс была в этом уверена, Тони несколько сомневался, сестра пребывала в счастливом неведении, а что думал сам молодой муж так и осталось неизвестным. Увы, строгое воспитание и вбитые сызмальства правила приличия не позволили ему выразить свое мнение по этому поводу.

– Белла, ты перешла все границы, – попытался вразумить ее Тони, единственный человек, к чьему мнению она прислушивалась.

– Я защищала сестру.

– Я понимаю, но малыш Люциус пока ничем не заслужил такого недоверия, – они гуляли по запущенному парку, где не было ни единой живой души.

– У него не будет ни единого шанса, Тони! Ждать, когда он покажет свое настоящее лицо? Достаточно знать его отца, сыновья обычно перенимают манеру поведения в семье. Плюс членство в одной хорошо нам известной организации. Тони, мы все можем завтра умереть или впасть в немилость. Даже я и ты, несмотря на то, что пользуемся особым расположением.

– Милость сильных мира сего непостоянна, – согласился Тони, – но все равно ты была слишком жестока к мальчику.

– Ха! Этот мальчик всего на три года младше меня и кобель еще тот! Я не позволю ему разбить сердце сестры. И вообще, – Беллатрикс растянула губы в одной из своих безумных улыбок: Я сумасшедшая, мне можно!

Долохов расхохотался.

– И чего ты смеешься, – она обиженно стукнула его кулаком в плечо. – Подумаешь, показала ему, что с ним будет, если вздумает обижать Нарциссу.

– Физиономию внезапно облысевшего Люциуса я запомню надолго, – согласился Тони. – Подарок невесте произвел фурор. Где ты откопала это проклятие? В дневнике прабабушки?

Беллатрикс повела плечом:

– Не совсем.

Антонин понял, что она ни слова не скажет, где раздобыла «подарочек».

– Волосы его пунктик, – согласился он с выбором болевой точки.