Сказка для Беллы

Marlu

– Сир, это всего лишь пустяковые семейные разборки, – кусая губы, залепетал Басти.

Повисшее напряженное молчание, подобострастие Рабастана и красноречивое молчание Рудольфуса лучше всяких слов сказали, что перед ней птица высокого полета. Скорее всего, лорд Волдеморт собственной персоной.

– Сир, для меня огромная честь принимать столь легендарную личность в своем доме, – она сделала глубокий реверанс, словно для особы королевских кровей. – Прошу прощения, мы с Рабастаном несколько увлеклись. – Она кокетливо улыбнулась и, доверительно понизив голос, продолжила: –

Я очень надеюсь пополнить собой ряды ваших верных последователей. В школе я была лучшей на курсе по боевой магии и чарам.

– А Рабастан в этом усомнился? – Волдеморта забавляло представление.

– Пришлось доказывать, семье краснеть за меня не придется, – Беллатрикс мило улыбнулась. – Я готова на все, чтобы ваши гениальные идеи, сир, воплотились в жизнь.

Она упала на колени и молитвенно протянула к Волдеморту руки. Сердце бешено стучало в груди, выдавая неподдельное волнение. От ответа этого человека зависела ее дальнейшая судьба: станет ли она вечной пленницей или обретет хотя бы номинальную свободу. Сейчас ее не волновала цена, которую придется заплатить в будущем. Любая плата казалась разумной.

– Но сир, разве женщины могут стать членами нашей организации? – подал голос Руди и одарил жену таким взглядом, что той стало дурно.

– Почему нет? – Волдеморт пожал плечами, игнорируя недовольство соратника. – Если докажет свои способности. – Он выхватил волшебную палочку, и Беллатрикс едва успела отбить летящее в нее заклинание.

Юбка отчаянно мешала сражаться. С Басти это не ощущалось, с Басти была легкая разминка по сравнению с мощью проклятий, которыми осыпал ее лорд. Сначала она чуть не впала в отчаяние, но затем собрала волю в кулак – на кону стояло слишком много. Беллатрикс уже не выбирала проклятий. Темные, очень темные, вычитанные когда-то в библиотеке родного дома, выученные с отцом или на тренировках дуэльного клуба – все шло в ход.

– Довольно! – Лорд внезапно остановил побоище.

Беллатрикс прислонилась к стене, едва держась на ногах и прекрасно понимая, что еще минута, и она бы сдалась. Держа палочку в опущенной руке и разглядывая щепки на полу, она не заметила, как Волдеморт подошел ближе.

– Вашу руку, миссис Лестрейндж.

– Белла, прошу вас, сир.

– Руку, Белла.

Не думая, она протянула левую – в правой все еще оставалась волшебная палочка.

– Сир! – взвизгнул Рудольфус. – Она же женщина!

– Только что эта женщина весьма достойно сражалась со мной, – холодно произнес Волдеморт. – И если выбирать между ней и тобой, то я бы поставил на нее. Смирись, Руди, твоя жена сильная ведьма и достойна пополнить ряды Упивающихся Смертью. Или ты ставишь под сомнение мое решение?

– Нет, сир! – Рудольфус бросился на колени, вымаливая прощение.

Сквозь навалившуюся ватную усталость Беллатрикс все равно почувствовала мстительную радость от унижения мужа. А затем пришла боль. Руку жгло адским огнем, который разливался по всему телу и от которого хотелось сдохнуть, чтобы пытка прекратилась. Горло перехватило спазмом, она открывала и закрывала рот, но не могла издать ни звука.

– Уже все, – голос

лорда звучал успокаивающе, сквозь накатившее облегчение Беллатрикс смутно ощущала, что прохладные пальцы гладят ее по руке.

– Благодарю вас, сир, – пробормотала она.

– Руди, мы займем те же комнаты, что и в прошлый раз. Приберись здесь. Антонин, проводи Беллу до ее комнаты.

Рудольфус молча склонил голову, не пытаясь возражать, когда посторонний мужчина взял его жену под локоть и повел к лестнице. Наверное, проще всего было бы позвать домовика или аппарировать до спальни, но в том состоянии, в котором находилась Беллатрикс, ей такое простое решение не пришло в голову. Может быть, это было даже хорошо – сосредоточиться на координатах она бы вряд ли смогла.

– Слушай сюда, девочка, – ее затащили в нишу окна, сверху навис мужчина, которого лорд назвал Антонином. – Ты влипла в отвратительную историю.

– Тебе что за печаль? Пусти, – Беллатрикс попыталась вырваться, но слабые трепыхания не были способны помочь освободиться.

– Жалко такую красотку. Пропадешь ни за грош, – Антонин жарко шептал почти в самое ухо, и она невольно прислушивалась, как зачарованная. – Лорд опасен, как мантикора, и столь же непредсказуем. К тому же сильнейший легилимент, сегодня он удовлетворился общим фоном, не стал ломать щиты, а что будет завтра?

– Я очень сильна в окклюменции, – Беллатрикс произнесла это так высокомерно, как смогла. – Подите прочь.

– Да? А откуда я тогда знаю про забавы братьев и причины, толкнувшие тебя на службу лорду? Имена сестер и про то, как ты спрятала самопишущее перо в гостиной факультета? Я ведь и вполовину не так силен, как он.

Из Беллатрикс как будто выпустили весь воздух. Все стало безразличным, ее жертва напрасна. Выхода нет.

– Приди в себя! – Антонин тряхнул ее за плечи. – Если прислушаешься к совету – спасешься. Не скрывай мысли, не ставь щиты. Тасуй разные пласты воспоминаний, сделай из них кашу и сдобри восторгом от полученной метки. Никаких сомнений и колебаний. Поняла?

– Это же… Меня все будут считать сумасшедшей!

– И что? С сумасшедшей какой спрос, – Антонин усмехнулся.

– А ты? Ты пользуешься своей методой?

– Иногда. У меня принципиально другая техника ментальных щитов, но чтобы не раздражать господина, приходится показывать ему то, что он хочет увидеть.

– Господина?

– А ты еще не поняла, что мы все его рабы? – он жестко схватил Беллатрикс за руку, где уже чернела страшная метка. – А это клеймо!

– Ты преувеличиваешь. Если бы все было так плохо, то…

– Хотел бы я ошибаться, но ты скоро поймешь, что сменила одно ярмо сразу на два.

– Допустим, я тебе поверю, – она прищурила глаза, вглядываясь в лицо напротив, узкое породистое лицо с аккуратной бородкой, на котором прямой нос с легкой горбинкой казался украшением. Теперь, когда боль окончательно ушла, стоило получше рассмотреть этого то ли друга, то ли врага. – Но я не понимаю, какой тебе резон помогать мне.

– Особенности воспитания? Жалость? Желание помочь очаровательной леди? Выбирай что нравится.