Сказка для сказочника
Шрифт:
– Тихо.
А как тут расскажешь? Может, треснуло, может, хрустнуло, а может, вообще показалось.
– Ну, понятно, что тихо. Взрывов и салютов я пока не вижу, - засмеялся Кисонька.
– На что этот треск похож был? Мне тут мамочки разное говорят: "как халат порвался… как бретелька лопнула… как орех хрупнул…" Я самые интересные сравнения в книжицу записываю. А ты меня чем порадуешь?
– Как на майского жука наступили. Хрусть - и тишина.
– Оригинально. Свежо. Спасибо, - Кисонька изобразил жидкие аплодисменты,
– А теперь пойдем потихоньку в смотровой. Посмотрим, что за жука ты раздавила.
– Не хочу в смотровой. Опять в меня подзорную трубу совать будете. Пятый осмотр за неделю - надоело!
– Трубу не буду. Обещаю.
– Тогда зеркало засунете. И студентов приведете. А я буду сидеть и ждать, пока все в меня позаглядывают. Сделали из меня наглядное пособие. Вы хоть по десять долларов с каждого заглядывающего берите, а деньги потом поделим.
– Хорошая идея, Дубинина, но студентов сегодня не будет. Какие студенты в семь вечера?
– Иностранные. Негры и арабы. Я прям, тащусь от них.
– Им больше делать нечего, как только ехать по холоду в такую даль. Идем, идем, шевели ногами. Еще немного и дойдем.
Так за разговорами мы и дошли до смотрового кабинета. Я сделала последнюю попытку отвертеться от осмотра. Лезть в кресло совсем не хотелось.
– А может, ну его, это кресло? Может, и на кушеточке можно?
– Ты это хорошо придумала: сама на кушеточке, я у тебя между ног… Это уже не осмотр, а сплошной интим получается.
Вот за что мне нравится Кисонька - всякую ерунду ему можно болтать и не услышишь в ответ: "Девушка, ведите себя прилично!" Потрясающее чувство юмора у мужика.
– А если я рожу во время этого осмотра, что будете делать?
– То же, что и всегда: приму роды, а потом выбью премию из начальства, за работу в экстремальных условиях.
Я засмеялась, схватившись за кресло - этот хитрован довел-таки меня до него!
– и тут во мне хрустнуло еще раз, сильнее. Хрустнуло так, будто я сразу трех жуков раздавила. Больно не было, а вот тепло и мокро стало. Еще и лужа под ногами получилась. Словно я взяла и пописала на пол.
– Ой! Простите…
Мне вдруг стало так стыдно, что в пот бросило.
– И совсем даже не "ой". Это у тебя воды отходят. И на что некоторые женщины идут, чтоб только отвертеться от осмотра!
– Я не хотела, Юрий… - прошептала я, выходя из лужи.
– Хотела, хотела, не притворяйся! Поздравляю, мамочка, кубышка откупорилась - пора в родзал.
– Сегодня?
– Сейчас, Дубинина, сейчас. А у тебя были другие планы на вечер?
– Ну, да. Ужин в ресторане, казино, секс при свечах…
– Запиши все это на листочке, и отложи на недельку. А сейчас шагом марш в палату, собери свои вещички. Не можешь сама, пусть девочки помогут. Скажешь, что идешь рожать, и отправляйся наверх.
– А вы?
– А я пойду ужинать. Раз уж мне не светит секс в казино и ужин при
– А у нас на ужин отбивная?!
Ну, люблю я мясо, и ничуть не стыжусь этого. Хоть Мамирьяна болтает, что шикарная девушка должна есть куропатку и ананасы, в крайнем случае - курочку и апельсины, а по мне - так лучше куска мяса и быть ничего не может.
– Это у меня на ужин отбивная, а у тебя очистительная клизма и роды. Успехов тебе.
– А вы придете?
– А куда я денусь? Я сегодня дежурю.
– Хорошо-то как!
– разулыбалась я.
– Кому хорошо, а кому десятая роженица на ночь. Вы что, сговариваетесь?
– Нет, Юрий Андреевич. Само так получается.
Конечно, мы сговариваемся. Как только попадаем на этаж подготовки, так сразу и начинаем выяснять: к кому лучше попасть, сколько заплатить, а от кого - Господи, спаси! Про Кисоньку легенды по больнице ходят. Кто-то с ним персонально договаривается, а кто-то старается подгадать на его дежурство, даже таблетки выпрашивают у своих палатных врачей. Есть тут трое молодых, сами они роды еще не принимают, вот и стараются своих пациенток Кисоньке сплавить, вроде бы случайно. А некоторые мамочки сами на определенный день настраиваются, вот как я. Тогда и заплатить можно меньше, и к хорошему врачу попасть.
– Так я и поверил. У кого дежурство, как дежурство: одна-две роженицы за смену, а у меня всегда толпа. И с каждым годом все больше и больше. Если и дальше так будет продолжиться, я в столовой стану роды принимать!
– Почему в столовой?
Я остановилась на пороге, и Кисоньке тоже пришлось остановиться.
– Потому что разделочных столов не хватает!
– Каких столов?!
– спросила я очень громко, и схватка опять пошла на убыль.
– Разделочных?
Мне показалось, что я ослышалась.
– Вот именно.
– А почему они разделочные? Я думала, что их называют…
– Потому, что кладут на них мамочку вместе с детенышем, а снимают мамочку и детеныша раздельно. Поняла?
– А почему их не хватает?
– Потому что всего шесть залов, и девять столов.
Кисонька стал подталкивать меня в спину. Осторожно и настойчиво. Но я еще не все выяснила.
– А как же я?
– А что ты?..
– Вы же сами сказали, что я десятая. Что же мне теперь делать?
– Что тебе делать, я сказал пять минут назад, а ты почему еще здесь?
– А я с вами разговариваю. И задерживаю вас изо всех сил.
– Зачем?!
Кисонька даже подталкивать меня перестал. Хоть его подталкивание больше напоминало нежное поглаживание.
– А затем. Мне завидно, что вы будете есть мясо, а я нет.
– Дубинина! Иди ты в… свою палату номер шесть. А я проведу тебя. По дороге и договорим.
Самое смешное, что на двери моей палаты действительно красуется шестерка. А комната дежурного врача располагается в самом конце коридора, как раз за моей палатой.