Сказка для сказочника
Шрифт:
Хотя в последние дни Малек переключился на моих пациентов. А среди них попадаются такие, что им ни еды, ни секса не надо, только дай глянуть, как живет Многодобрый. Вот паршивец и пользуется человеческой слабостью сшибает сабиры с шибко любознательных. Но оживших мертвецов он ко мне в гости пока не приводил. И не убивал пока никого в моем доме.
– Крант, а где Малек?
– Его здесь нет, нутер.
– Блин, да я и сам вижу, что нет!
А уточнил так, на всякий случай. От этих Теней всего можно ожидать. Натворил дел, а теперь прячется.
– Здесь есть его запах.
– Ага. Типа, был и вышел через окно. Цветочки понюхать, - начал говорить и машинально глянул в это самое окно.
Куст Айно-айти слабо шевелился. Его еще называют Танцующий-с-ветром. Малейший ветерок и крупные листья начинают дрожать и поворачиваться то желтой, то серебристой стороной. Как бабочки крыльями машут. Да и формой листья похожи на бабочек.
Через дверь ему…
Потом до меня дошло, что дрожит только одни куст. Тот, что напротив окна. Остальные Айно-айти стоят, не шелохнутся.
– Крант! Куст шеве…
Договорить я не успел. Нортор выпрыгнул в окно. Только плащ мелькнул.
Блин, еще одна бабочка.
Обходить меня, стол, перевернутый стул и рассыпанный бумажный хлам Крант не стал. Прыгнул с того места, где стоял. И угол кровати ему не помешал.
А я чем хуже?
Тоже прыгнул. Второй этаж всего-навсего, а внизу клумба и газон.
Приземлился не так удачно, как хотелось бы. Шлепанец слетел с ноги, и в голеностопе что-то хрустнуло. Я ушел в перекат, гася скорость, но рука поехала на раздавленных цветах. Меня занесло, и я ногами влетел в куст Держи-хватай. Колючки, длинною в ладонь, воткнулись в ноги и в штаны. Я дернулся и с размаху сел на камень или на корень, который какого-то хрена выбрался из земли. В глазах тут же потемнело. Последнее, что я услышал, это собственный мат.
Блин, сегодня, похоже, не мой день.
Потряс головой, приходя в себя. Я все еще был в комнате и опирался о подоконник. А куст внизу шевелился, словно приглашал: прыгни, рискни.
Спасибо, я и по лестнице спущусь.
Вот чем врач отличается от обычного человека всегда и в мелких подробностях может представить себе последствия любого риска. А это здорово способствует осторожности. Вот только героя из врача не получается образование мешает. Точно так же оно мешает врачихам спокойно рожать. Слишком хорошо они знают, как должно быть в идеале, и представляют последствия малейшего отклонения.
А с таким воображением ужастики писать можно.
– Нутер, иди, посмотри на это.
За кустом Айно-айти стоял Крант. Как памятник моим приятным мыслям.
– Сейчас спущусь.
И я спустился. По лестнице.
Возле куста лежал Малек. Точнее, здоровенная зверюга, в которую он превращается, когда идет охотиться. Вот только нет здесь другой добычи, кроме ящерок-крысоловок. А ящерок и рукой поймать можно. Ничего сложного в этом нет.
Похоже, Малек попал в реальную передрягу. Шерсть на спине слиплась от крови. На морде тоже кровь. Ухо разорвано.
– Кто ж это его так? И за что?
Спросил скорее себя, чем Кранта. Ему-то откуда знать?
– Нутер, что-то мешает ему измениться.
– Что-что?..
До меня не дошло, что он сказал. И зачем нам какое-то изменение… Я на работу настраиваюсь, а тут нортор о чем-то болтает.
– Нутер, я не знаю, что ему мешает. Многодобрый у нас ты, а не я.
Я таки сообразил, что он пытается мне втолковать. Кажется, сегодня только и делаю, что торможу с самого утра. Еще немного и я послал бы Кранта за ветеринаром.
Блин, совсем из ума выжил!
Присел возле раненой зверюги. Кошмарная все-таки тварь, если присмотреться, как следует. Осторожно провел над ней рукой. От хвоста к голове. Будь зверушка псом или волком, я бы сказал, что он на последнем издыхании. Удивительно, как он вообще жив, с такими-то повреждениями. Да еще полз со сломанными ребрами, хрен знает откуда. Вон какой след на траве оставил!..
– Нутер, надо посмотреть, откуда он приполз.
– Потом посмотрим. Если он не сможет рассказать…
А он не сможет, если я быстро не соображу, почему Малек все еще в зверином виде. Гибора ему не мешает. Он давно мне отдал ее на хранение. Тогда какого черта он лежит тут и подыхает, вместо того, чтобы измениться и быстро доложить обстановку?
Злость помогла, я начал настраиваться. Но слишком уж медленно это делалось.
– Крант, да что может ему мешать?! И как вообще Тень можно… Ага, вот… вижу!
Правый бок зверика был сильно поврежден. Будто лось лягнул. А среди сломанных и треснувших ребер четыре глубокие проникающие раны. Одна их них сквозная. А в трех остались длинные металлические иглы. Четвертая игла торчала в лапе. Правой, передней.
– Зачем же они с ним так? бормотал я, снимая халат. Стягивать рубашку не стал, только подвернул длинные рукава и пристегнул их к бусинам на плечах. Осталось размотать пояс, где в специальных кармашках хранился мой любимый хирургический набор. Поясных дел мастер потрудился на славу, хоть и содрал с меня, как за три пояса. Но таскать улжар по такой жаре не хотелось. Да и не везде в бронежилете можно мелькать. Не поймут-с. Богатеи-с. Обидятся. Ну, хотели бы убить, били бы в сердце. А зверство это зачем? Чтобы дольше мучался?
– Они и били в сердце, - сказал Крант, опять к чему-то принюхиваясь. Несколько раз. Но ипши живучие…
Замолчал он так резко, что даже зубами клацнул. Интересно, какое ругательство он проглотил?
– Про сердце ты по запаху определил? фыркнул я, протирая руки.
Фляжка с дезинфицирующим у меня всегда с собой. Конечно, это и выпить можно. Но только в крайнем случае. Когда нужны большие градусы, чтобы залить большое горе.
– Нет. Не по запаху. У ипш сердце справа.
– Откуда знаешь?