Сказка для сказочника
Шрифт:
Шкатулка спокойно стояла на неровном валуне и никуда падать не собиралась.
– Нас учили, что эти шкатулки нельзя взять без дозволения хозяина.
Вид у Кранта был очень даже задумчивый.
– Теперь ты знаешь, что и без разрешения можно взять.
Опять стал увязывать шкатулку в плащ. Хоть отжимай его, хоть не отжимай, а в мокрой и мятой тряпке Многодобрый ходить не будет.
– Знаю. И про то знаю, кто придет потом к грабителям.
Это он на Молчуна что ли намекает?
Но спросить не успел Кран закончил
– Другие тоже теперь знают!
Блин! Я так надеялся оставить этот случай в тайне. Подумать. Разобраться что к чему. А Крант со своей направленной телепатией уже растрепал всем знакомым.
И плевать, что они его соученики. У соучеников есть свои знакомые, а у тех свои. Так информация и до заказчика доберется…
Ладно, что сделано, то сделано.
Хотел, правда, сказать пару ласковых, чтобы на душе полегчало, но увидел Кранта и… промолчал.
Крант улыбался!
И вид у него был такой мечтательный, словно с девушкой пообщался. О которой вздыхал последние пятьдесят лет.
– Семьдесят три.
– Что?
– Мы знакомы с Либори семьдесят три года.
– Ты не рассказывал о ней.
– Я расскажу. Потом.
Ага. Обещание из серии: "…если ты захочешь, и станешь часто напоминать, и если мне будет не в облом…" Сам несколько раз давал такие обещания. И что-то не припомню, чтобы выполнил хоть одно из них.
– Ладно, пора домой. Блин! Нас же Малек заждался!
– Он спит, нутер, - напомнил Крант.
Улыбки на его лице уже не было. Может, она мне приснилась?
– Да помню, что спит. Но после таких ран и на голой земле…
– Это пойдет ему на пользу.
– Знаток, - фыркаю и прибавляю шагу.
Крант молча пошел за мной.
Быстро темнело, но тропу, по которой полз Малек, я пока еще видел. Так что заблудиться у меня не получилось.
Малек действительно спал. Там, где мы его оставили. Только свернулся калачиком и прикрыл голову халатом. На левой ноге розовел тонкий шрам.
А я вдруг вспомнил продолжение утреннего стиха. Вовремя, что ни говори. И к месту.
Одинокий и печальный
Стоит Сукхай посреди поля.
И слышит волчий вой прощальный.
И сердце плачет, как от горя.
Лежат тела по всему полю
Травы не видно под телами.
И говорит Сукхай с судьбою
И с мертвыми уже врагами.
Зачем, враги, вас столько было,
Что все друзья мои убиты,
И почему мне не хватило
Огня в костре горячей битвы?
Кстати, выпить чего-нибудь горяченького совсем не помешает. А то руки на ветру совсем застыли. Здесь всегда так: днем жара не продохнуть, а ночью теплое одеяло лишним не бывает.
– Ну что, берем этого засоню и несем в дом?
Но Крант отказался. Вспомнил, что он оберегатель, а не носильщик. Пришлось мне самому нести. А весу в этом спящем красавце совсем даже не мало.
Зато
Пускай понесет, пока у меня руки заняты.
И от маленькой мести бывает много радости.
11.
– Оксанка! Оксанка, подожди!
Ну, кому это не спится в два часа ночи?
Оборачиваюсь, хотя можно было и так догадаться. Только у Светки хватило ума стоять посреди коридора и орать во все горло. А то, что за каждой дверью мамочка с новорожденным спит, про это она не думает. "Чего не вижу, про то не думаю!" - страсть какая удобная позиция.
– Оксанка, а ты куда?
Умнее вопроса, конечно, не нашлось.
Стою это я перед дверью туалета, уже взялась за ручку… и куда я могу идти?
Пальцем подзываю Светку и шепотом говорю:
– В бар я иду. Захотелось, знаешь ли, выпить и стриптиз посмотреть.
– Ой, и я на стриптиз хочу! Можно с тобой?
– Нельзя. Туда тех, кому нет двадцати одного, не пускают.
– А тебе тоже нет. Тебя тоже не пустят! радуется эта пустоголовая.
– Уже есть, - разочаровываю ее. Вчера исполнилось.
– Да?.. Обидно-то как!
И такую вселенскую скорбь на мордашке изобразила, словно я обидела ее в лучших чувствах. До слез обидела!
– Короче, Светка, чего тебе от меня надо? Я в туалет иду, а ты меня задерживаешь.
– А как же бар?
Слезы и скорбь уже позабыты.
– Бар это мечты и грезы, а туалет это страшная действительность. Так какого рожна тебе надо от меня?! шепотом рычу на нее.
– А почему ты на меня кричишь?..
И опять губки дрожат, глазки на мокром месте.
А я как подумаю, что мне предстоит в туалете, так не то что кричать, матом покрыть хочется, и отполировать. Садиться на унитаз или на мягкую постель через три дня после родов это в кайф только для законченной мазохистки. Только забудешься и сядешь, как обычно, а прострел от промежности до самых мозгов. Еще и запор у меня случился. Никогда со мной такого не было и вот… Трое суток уже как безотходное производство работаю. Ольга сказала, что после родов такое часто бывает, что она тоже без клизмы в туалет сходить не смогла. Но мне-то от этого не легче. А тут еще Светка со своими закидонами.
– Не хочешь говорить я пошла, - и открываю дверь, с изображением стильной мадамы, похожей на песочные часы.
– Скажу, скажу! тараторит Светка. Я хочу посмотреть на твоего негритенка, вот!
И эта знает! Ну, не больница, а большая деревня, где все про всех знают. Задолбали уже с этим "хочу посмотреть!", то врачи, то медсестры, теперь вот Светка.
– А чего еще ты хочешь? От Бога дулю, а от меня пендюлю? Могу устроить.
Фифа задумчиво моргает.
– Значит, не покажешь? А почему? Я своего показывала…