Сказка Карлсон, который живёт на крыше, опять прилетел
Шрифт:
Но тут фрекен Бок молитвенно протянула к нему руки:
— Нет, нет, нет, умоляю, что угодно, но сегодня нам нужен покои.
— Покои, а то как же! Но прежде всего нам нужен, конечно, завтрак, — сказал
Карл сон и одним прыжком оказался у кухонного стола.
Там фрекен Бок уже положила приборы для себя и Малыша. Карл сон сел перед
одним из них и взял в руки нож и вилку.
— Начинаем! Давайте завтракать! — Он приветливо кивнул фрекен Бок. — Ты тоже
можешь
Он раздул ноздри и вдохнул пряный запах.
— Что нам дадут? — спросил он, облизываясь.
— Хорошую взбучку, — ответила фрекен Бок и еще яростней принялась мешать соус.
— Ее ты, уж во всяком случае, заслужил. Но у меня так ноет все тело, что, боюсь, я
уже не смогу гоняться за тобой сегодня.
Она вылила соус в миску и поставила ее на стол.
— Ешьте, — сказала она. — А я подожду, пока вы: кончите, потому что доктор сказал,
что мне во время еды нужен полный покой.
Карл сон сочувственно кивнул.
— Ну да, в доме, наверно, насидеться несколько завалявшихся сухариков, которые ты
сможешь погрызть, когда мы покончим со всем, что на столе. Примостишься на
краешке стола и погрызешь, наслаждаясь тишиной и покоем.
И он торопливо наложил себе полную тарелку густого мясного соуса. Но Малыш взял
совсем капельку. Он всегда с опаской относился к новым блюдам, с такого соуса он
еще никогда не ел.
Карл сон начал строить из мяса башню, а вокруг башни крепостной ров,
заполненный соусом. Пока он этим занимался, Малыш осторожно попробовал
кусочек. Ой! Он задохнулся, слезы выступили на глазах. Рот горел огнем. Но рядом
стояла фрекен Бок и глядела на него с таким видом, что он только глотнул воздух и
промолчал.
Тут Карл сон оторвался от своей крепости:
— Что с тобой? Почему ты плачешь?
— Я… я вспомнил одну печальную вещь, — запинаясь, пробормотал Малыш.
— Понятно, — сказал Карл сон и отправил в рот огромный кусок своей башни. Но
едва он проглотит его, как завопил не своим голосом, и из его глаз тоже брызнули
слезы.
— Что случилось? — спросила фрекен Бок.
— На вкус это лисий яд… Впрочем, тебе самой лучше знать, что ты сюда подсыпала,
— сказал Карл сон. — Бери скорей большой шланг, у меня в горле огонь! — Он утер
слезы.
— О чем ты плачешь? — спросил Малыш.
— Я тоже вспомнил очень печальную вещь, — ответил Карл сон.
— Какую именно? — полюбопытствовал Малыш.
— Вот этот мясной соус, — сказал Карл сон.
Но весь этот разговор не пришелся по душе фрекен Бок.
— Как вам только не стыдно,
просто счастливы получить хоть немного этого соуса.
Карл сон засунул руку в карман и вытащил карандаш и блокнот.
— Пожалуйста, продиктуйте мне имена и адреса хотя бы двоих из этих тысяч, —
попросил он.
Но фрекен Бок не желала давать адреса.
— Наверно, речь идет о маленьких дикарях из племени огнеедов, все понятно, —
сказал Карл сон. — Они всю жизнь только и делают, что глотают огонь и серу.
Как раз в эту минуту раздался звонок у двери, и фрекен Бок пошла открывать.
— Пойдем, посмотрим, кто пришел, — предложил Карл сон. — Быть может, это кто-
нибудь из тех тысяч маленьких огнеедов, которые готовы отдать всё, что у них есть,
за эту пламенную кашу. Нам надо быть начеку, вдруг она продешевит… Ведь она
всыпала туда столько лисьего яда, а ему цены нет!
И Карлсон отправился вслед за фрекен Бок, а Малыш не захотел от него отстать. Они
стояли в переднеий за ее спиной и слышали, как чей-то незнакомый голос произнес:
— Моя фамилия Пеёк. Я сотрудник шведского радио и телевидения.
Малыш почувствовал, что холодеет. Он осторожно выглянул из-за юбки фрекен Бок и
увидел, что в дверях стоит какой-то господин — один из тех красивых, умных и в
меру упитанных мужчин в самом расцвете сил, о которых фрекен Бок сказала, что
ими на телевидении можно пруд прудить.
— Могу я видеть фрекен Хильдур Бок? — спросил господин Пеёк.
— Это я, — ответила фрекен Бок. — Но я уплатила и за радио, и за телевидение, так
что проверять вам нечего.
Господин Пеёк любезно улыбнулся.
— Я пришел не в связи с оплатой, — объяснил он. — Нет, меня привела сюда история
с привидениями, о которых вы нам писали… Мы хотели бы сделать на этом
материале новую программу.
Фрекен Бок густо покраснела; она не могла вымолвить ни слова.
— Что с вами, вам стало нехорошо? — прервал наконец молчание господин Пеёк.
— Да, да, мне нехорошо, — подхватила фрекен Бок. — Это самая ужасная минута в
моей жизни.
Малыш стоял за ней и чувствовал примерно то же, что она. Боже праведный, вот и
свершилось! Через несколько секунд этот вот Пеёк наверняка заметит Карловна, а
когда завтра утром мама и папа вернутся домой, они увидят, что весь дом опутан
разными там кабелями, забит телевизионными камерами и такими вот господами, и
поймут, что покоя им уже не дождаться. О боже праведный, надо немедленно убрать