Сказка о принце. Книга первая
Шрифт:
Гораздо больше пугало его каменное, тяжелое молчание Патрика. Правда, глаза у принца стали чуть более живыми, из них смотрело уже не смертное равнодушие – отчаянное, черное упрямство. Он двигался, как автомат, - и молчал, молчал, молчал.
Словно в ответ невеселым мыслям справа донесся шепот.
– Я должен бежать, - тихо проговорил Патрик – так тихо, что Ян подумал было, что ему послышалось.
Он приподнялся на локте и посмотрел на принца. Патрик лежал, не шевелясь, широко раскрытыми глазами глядя в потолок. Лицо его опять было мертвенно-бледным.
– Патрик, - медленно проговорил
– Я должен бежать сейчас, - повторил Патрик, словно не слыша его. – Другого выхода нет.
– Но почему? – с отчаянием спросил Ян, хотя понимал прекрасно – нет иного выхода, нет. – Почему именно сейчас?
Патрик перевел взгляд на него. Горькая гримаса на миг исказила лицо.
– Я боюсь за мать и сестер, - очень ровно и спокойно проговорил он. – И больше даже за сестер, чем за мать. Королеве ничего не грозит – ее голос мало что значит, сторонников у нее не так уж много. А девочки… особенно Изабель… Колобки еще малы, про них в суматохе забудут, а Изабель уже достаточно взрослая для того, чтобы выйти замуж и родить наследника. Зачем давать шанс ее возможному мужу и сыну? Боюсь, что именно ее будут использовать в первую очередь. И уж конечно, использовать не так, как нужно или хотелось бы ей самой. Ян, как я могу оставить ее на произвол судьбы? Как я могу прохлаждаться здесь, если моей сестре грозит опасность?
– Принц, - успокаивающе сказал Ян, - с чего ты взял, что ей грозит опасность? Кто может ей угрожать? Наоборот, ее будут оберегать как будущую мать возможного правителя.
– Ей будет угрожать тот, кто сам захочет захватить трон. Янек, ну неужели даже тебе объяснять? Отца нет. Принц Август – единственный мужчина из рода Дювалей, пусть и боковая ветвь – еще ребенок. А женщины не наследуют. И сейчас – либо регент, либо… либо кто-то из иностранных королей, связанных с нами узами родства седьмой воды на киселе, предъявит права на престол. Власть желанна многим, кто откажется от такого лакомого куска? Да они будут драться клыками и когтями, как собаки за кость. И кто посмотрит, что она – еще девочка, если встанут во главу интересы государства? Да ее отравят ночью, только и всего. Разве я могу допустить это? Теперь отца нет, и я не связан словом верности, я свободен от обязательств перед королем... я могу делать все, что… что смогу.
Патрик говорил по-прежнему ровно и спокойно, но Ян заметил, что пальцы друга, вцепившиеся в край куртки, побелели. Ян осторожно попытался разжать их.
– Но формально вы отреклись, принц. И теперь вы – никто. Каторжник. Осужденный. Что вы сможете сделать, как защитите принцессу?
– Есть еще и право крови, - возразил Патрик. – Как ни крути, во мне течет кровь Дювалей, и этого никто не может отнять. И потом, кто теперь осмелится сказать что-то перед лицом того, что мы можем просто потерять свое государство?
– Потерять государство… почему?
– Янек, - усмехнулся принц, - да все просто. Если, не приведи Господь, с Августом что-то случится – а я допускаю и такой вариант, - то род Дювалей, считай, пресекся. И в этом случае страну просто разорвут на части, которые перейдут под управление соседей. Мы перестанем быть единой державой, понимаешь? Мы беззащитны теперь – и стали слишком легкой добычей. Вспомни, кто сидит на
– С таким же успехом может претендовать на трон герцог Гайцберг, - медленно сказал Ян.
Патрик приподнялся на нарах.
– Черт побери, точно! Про него-то я и забыл...
– он умолк, а потом заговорил вновь: - Мне нужно бежать, Ян, и как можно быстрее. Не для того отец так стремился к укреплению королевства, чтобы сейчас позволить ему развалиться.
– Патрик, - Ян сжал его руку, - ты ведь понимаешь, как мало шансов на успех – у тебя? И понимаешь, что с тобой сделают, если поймают? Только плетьми дело не обойдется. И если даже мы доберемся до столицы, что ты станешь делать?
– Мы? – переспросил Патрик, пристально глядя на него.
– Конечно, - Ян не отвел взгляда. – Или ты считаешь, что я упущу свой шанс вырваться на свободу?
Патрик рассмеялся – впервые за все это время - и хлопнул его по плечу.
* * *
В возможность побега не верилось. Да и не виделось ее, возможности этой; несмотря на отчаянное желание вырваться отсюда любой ценой, оба понимали, что оставить здесь Вету они не смогут ни при каком раскладе. Оба отчаянно искали хоть малейшую зацепку, и оба же признавали, что не видят ее. А бежать наудачу – глупо.
Два дня друзья ломали головы, стараясь, чтобы со стороны их отчаяние было не слишком заметно. Дни эти не принесли никаких изменений в их судьбе, и внешне все оставалось как обычно. Но и Патрик, и Ян кожей ощущали, как утекают минуты, которые – вполне возможно – могут стоить им жизни.
Их даже особенно не трогали – ни свои, ни начальство. Неопределенность, установившаяся на руднике, очень напоминала первые дни – никто не знал, что с ними делать. Этим нужно было воспользоваться – но как?
Третьей ночью Ян не выдержал.
– Мне иногда хочется плюнуть на все – и рвануть через стену на глазах у всех. Пусть стреляют! Что угодно, лишь бы не…
– Потерпи, - монотонно ответил Патрик. Он лежал на спине, закинув руки за голову, и смотрел в потолок. Барак храпел на разные лады, и говорить можно было спокойно, даже не особо понижая голос. – Не все так сразу.
– Время уходит, - тихо сказал Ян. – Понимаешь?
– Понимаю, - так же монотонно проговорил Патрик. – Но нетерпением делу не поможешь… погубишь только.
– Ты… - закипая, начал было Ян, но услышал скрип двери. Вскинулся, резко сел.
К ним подошел солдат внутренней стражи.
– К коменданту тебя, - сказал он шепотом Патрику. – Тихо только.
Ночной воздух был удивительно свежим – только что прошел дождь. Шагая по двору, Патрик вспомнил такой же вечер год назад – его вели на свидание к отцу. Черт возьми, мог ли он предполагать тогда, что его ждет впереди? Мысли о короле тяжело давили на душу. Неужели отец так и умер, не поверив ему, не простив? Это терзало горше, чем все остальное.