Сказка в дом стучится
Шрифт:
— Без проблем.
Проблем целая корзина и маленькое лукошко. И целая машина в придачу. Я раньше не примечала, что пассажирские кресла Мерседес-Бенц отливает из цемента!
— Тетя Саша, а это кто?
Почти десять минут прошли в полном молчании. И тут Никита ударил меня по плечу телефоном. Да, да, своим допотопным Самсунгом.
— Вероника. Моя сестра.
Где он откопал эту фотку?
— А это?
— Она же, только годом раньше, с короткими волосами.
— А это?
— А это я с твоей тетей! Не похожа, что ли? — ответила
Его папа вот не понял, кто подложил нам порося, запеченного в фольге из злости, и спросил об этом сына. Но ничего не сказал в ответ — наверное, на ум папе пришло только нецензурное.
— А почему с папой нет ни одной фотографии?
И даже тут Валера промолчал, но я решила ответить правду:
— Потому что их просто нет. Хотя есть одна. Со свадьбы твоих родителей. Марианна ее не переслала?
Я замолчала. Никита тоже молчал. Может, нельзя было напоминать про мать? Но слово не воробей, а Скворец не самая умная птица… Но вот Наташин сын раскрыл рот:
— У меня с папой тоже нет фотографий.
— Есть! — ответила я быстро и очень громко, чтобы заглушить в ушах набатные удары собственного сердца. — С чемпионата мира. Я сама видела у него на телефоне.
— Это я снимал и я же поставил ему обоями, — ответил Никита зло.
Валера все ещё молчал.
— Есть люди, которые просто не любят фотографироваться, — спасала я шаткое положение как могла.
— Угу… А это что тогда такое?
Никита снова сунул мне под нос свой несчастный Самсунг. Все, кого-то точно надо убить… Тишка, сволочь, какого хрена ты отметил нас… Вот какого хрена, даже если заказан фотограф, снимать гостей без разрешения, да еще выставлять в сеть, пусть только и для друзей, но когда в друзьях есть Марианна, это сразу по секрету всему свету! Впрочем, фотография совершенно невинная. У меня на ней даже спина прямая и рот не полный… Даже не вспомню, съела я что-то за вечер, кроме винограда в гранулах и в жидком перебродившем виде, или нет? Отличная реклама романтического вечера… Фотографу браво и подзатыльник!
— А здесь мы снимать себя не разрешали.
Я еле удержалась от воплощения в жизнь желания разбить чертов телефон или хотя бы забрать из шаловливых детских ручек. Чего там еще может быть, страшно представить!
— Никита, что тебе надо?
Мне же надо, чтобы твой папочка продолжал хранить молчание. Полное. Пока он с этим отлично справляется. Надолго ли его хватит, если у меня уже нехило так подгорает?
— Ничего, — Рука с телефоном исчезла с моего плеча, оставив на нем груз непонятного разговора. — Просто спросил. Нельзя?
— Все можно.
Только без недомолвок! Хотя, что уж говорить, это твой папочка устроил спектакль с продолжением, решив, что настолько талантлив, что проведёт родственничков, которые знают его, как облупленного.
— А еще можно побыть хорошим братом и развлечь Арсения. А
— Он занят.
Мне бы раньше обернуться, тогда и вопросов бы не возникло. Он долбил айпад. Что ж — все при деле. Только жаль, что тот, кто держится сейчас за руль, в этой семье совсем не рулевой.
Глава 55 "Настоящая сказка"
— Здравствуйте…
И прочие приветствия продолжались довольно долго. Леша всевозможными способами пытался вызвать на лицах Терёхинских мужчин улыбку, но безрезультатно. Валера стоял с абсолютно каменной рожей — с такой, впрочем, он уже вошел в любезно открытую нам дверь. Леша сразу сообразил, что от приветственного объятия стоит отказаться. Да, не стоило говорить ему про помощь театру, но кто ж тогда знал, что все так обернётся…
Валерий Витальевич очень хорошо скрыл от меня свои захватнические планы. Может, и сейчас он тоже всеми силами пытался скрыть от посторонних наши неделовые отношения, но выходило это к него из рук вон плохо. Невооруженным взглядом видно, что…
Нет, сейчас я ничего не хочу видеть и думать… Про вечер и про… Про то, что я не смогу сказать ему — ночуй со своими детьми один. Он ведь знает, что я мямля и пользуется этим. Да весь его план по моему окольцовыванию на этом построен.
Скворец, конечно, птица говорливая и любит подражать разным звукам, и я готова была немного ему подпеть. Немного! Но вдохновлённый легкой победой Терёхин забыл, что скворец не любит, когда его сажают в клетку. Надеюсь, Валерий Витальевич не читал у Горького про бабушкиного скворца и не знает, что птичке сначала нужно крылышко отрезать и ногу сломать, чтобы она согласилась, сидя в клетке, повторять слово в слово за тем, кто ее кашкой кормит… Господи, еще неделю назад я была вольной птицей! А тут собственноручно отдала ключи от своей свободы. Ни машины, ни ключей от квартиры, где мои куклы лежат…
— Я справлюсь с детьми!
Это Валера ответил на какое-то — я ничего не слышала из-за собственных мыслей — предложение Леши.
— Да я не сомневаюсь. Просто… — Леша на секунду запнулся. — Я не хочу, чтобы вы куда-то ходили… — снова заминка. — Я не смогу потом открыть вам дверь.
— Хорошо, я останусь здесь, — отрезал Терёхин и голосом, и взглядом последний мой путь к отступлению.
— Не здесь, а в соседнем зале. Там мячи есть… Ну, в футбол можно сыграть… Тут мы будем в костюмах. Нельзя детям портить сказку…
— А я все равно знаю, что ты серый волк, — качнула хвостиком Ева. — А ваша мама будет феей. У нее платье светится в темноте…
— Она нам не мама, — отрезал Никита еще жестче, чем его отец. — Наша мама умерла.
Арсений хлопал подле брата белесыми ресницами.
— У меня тоже нет мамы. Она в больнице… — ответила Ева тихо, глядя на мальчишек в упор.
— Наша умерла в больнице, — продолжал Никита начатую атаку.
— А моя в больнице не дает людям умереть. Папа называет ее феей.