Сказка Востока
Шрифт:
Вообще-то предпочтением по традиции должен пользоваться старший сын. Как известно, Мираншах уже ни на что не годится, он под неким домашним арестом в Самарканде. Другой сын, Шахрух, немного мягкосердечен, всем миром управлять не сможет. Но с ним следует объясниться.
— Дорогой Шахрух. Теперь ты сам отец. Скажи, ты ведь всех своих детей любишь одинаково? Вот так и я вас всех одинаково люблю. Быть моим наследником — нелегкая доля. А выбрал я Мухаммед-Султана, потому что он старше тебя, был мне верной опорой, свершая подвиги и великие дела. Но и это не главное, главное — он старший сын моего покойного старшего сына Джехангира. Ты одобряешь мой выбор, и будешь верен ему?
— Отец, мой Повелитель, — бросился на колени Шахрух и поцеловал кончики сапог Тимура. — Клянусь, пока я жив, будет только так!
— И ты призовешь к
— Твое слово — закон, Повелитель!
После этого в «Сказке Востока» Тебриза Великий эмир консультировался со своими секретарями, а потом собрал всех своих законнорожденных: сына и внуков и держал следующую речь, которую записывали трое писарей:
— Нашему Великому роду тысяча лет, и еще столько же он будет существовать, если вы будете следовать моим заветам, как и я следовал заветам моего отца. Я знаю своих предков в пятнадцатом поколении. Мы произошли от легендарной Алан-Гоа. [226]Ее шестым потомком был Туменай-хан, от которого пошли две великие ветви — Чингисхана и наша.
Чингисхан, его сыновья и внуки были великими людьми. Они захватили и подчинили себе почти весь мир. Однако последующие поколения Чингисхана стали пренебрегать положением Сводов законов — Ясов, они погрязли в излишествах, междоусобицах и распрях и почти что утратили свое могущество. Но, слава Всевышнему, есть мы. И отныне нам волей Небес выпала божественная миссия управлять миром и темными людьми. Мы избранный род и сохраним свое господство еще тысячу лет, если вы будете следовать наставлениям предков. Об этом можно долго говорить, но я лучше повторю то, что своим потомкам завещал Чингисхан. Он всегда призывал к укреплению согласия и упрочению привязанности между сыновьями и братьями, и всегда сеял семена гармонии и согласия в сердцах своих сыновей, братьев и родственников, и рисовал в них картины помощи друг другу и поддержки. И он упрочивал те здания и укреплял те основания с помощью притч. Однажды он собрал вместе всех своих сыновей и, достав из колчана стрелу, преломил ее. Затем он достал две стрелы и также переломил их. И он продолжал так делать, добавляя к пучку по одной стреле, пока не набралось столько стрел, что даже богатыри не могли сломать их. Тогда, повернувшись к своим сыновьям, он сказал: «Так и с вами. Слабая стрела вместе с множеством других стрел становится прочной, и даже могучие воины не могут переломить ее и в бессилии опускают руки. Поэтому пока вы, братья, будете поддерживать друг друга и крепко помогать один другому, какими бы сильными и могущественными ни были ваши враги, они не смогут вас победить. Но если не будет промеж вас вождя, чьему совету смогут последовать другие братья и сыновья, и супруги, и товарищи, чьим приказам они могут повиноваться, то вы будете подобно змее о многих головах. И однажды ночью, когда стояла злая стужа, головы решили заползти в нору, чтобы укрыться от мороза. Но когда одна голова просовывалась в нору, другие мешали ей. И так они погибли все до одной. А другая змея, у которой была всего одна голова и длинный хвост, заползла в нору, где нашлось место и для ее хвоста, и для всех ее членов, и они спаслись от лютого холода. [227]Смысл этой притчи состоит в том, — продолжал наставления Тимур, — чтобы умный человек учился на чужом примере, и это повествование служило бы ему уроком, ибо Всевышний сказал: «И не препирайтесь, а то ослабеете. И уйдет ваша мощь». [228]Вы согласны с этим решением?
— Клянемся, Повелитель, — дружным хором, все упали на колени.
— Вы будете так же верны моему наследнику — эмиру Мухаммед-Султану.
Тамерлан хоть и малограмотен, а прекрасно понимает силу, память и знание Пера. Поэтому составляется соответствующий документ — протокол, где расписываются все законнорожденные потомки. Этот протокол, как весомое доказательство, подкрепляется к уже заверенному завещанию Великого эмира.
К сожалению, эти документы, как и многие-многие другие, для истории не сохранились — были утеряны либо просто уничтожены. И вообще, после Тимура мало что в письменном виде осталось. Тем не менее есть один лист, как утверждают исследователи, написанный собственноручно, Пером, и на нем весь Тамерлан, его характер и, наверное, время абсолютного величия, когда он на большом листе во всю ширь, как властелин мира, размашистым, корявым почерком (правая рука больная), царапая,
«Моим детям — счастливым завоевателям государств, моим потомкам — великим Повелителям мира».
Нам кажется, что с помощью Пера мы как-то смогли определить характер нашего героя — некий господь на земле, и на века. Да почему-то этот хищный эпиграф Тимур вынес как предисловие в своем «Уложении», а наше Перо вывело в самый конец главы. А мы повторно вспомним древнюю мудрость — «презрение к людям — от низости и безобразного характера». [229]Это Тамерлан?
* * *
Во «Всемирной энциклопедии войн» (есть и такая) написано, что битва между турками Баязидом и Тимуром, произошедшая во второй половине июля 1402 года под Анкарой, является самым грандиозным, массовым и судьбоносным событием средневековья, во многом изменившим и определившим дальнейший ход мировой истории.
Безусловно, это так. И, как есть в истории, это событие с разных позиций видится во времени по-разному. Так, для европейцев, которые накануне, в 1396 году, во время последнего крестового похода потерпели сокрушительное поражение под Никополем от Баязида (мы об этом вскользь упоминали), этот поединок был неким реваншем, возмездием, а в целом, можно сказать, избавлением от тюркского, точнее мусульманского проникновения в континентальную Европу.
В противоположность этому мусульманские хронисты сообщают, что поход Тимура под знаменем Ислама на Анатолию нанес непоправимый удар по основам веры, подорвал развивающиеся силы новой религии и остановил продвижение учения пророка Мухаммеда на север, в Русские степи, и на запад — в Европу.
Тут у нашего Пера некоторое противоречие, а может, нет, ибо доселе мы утверждали, что война — это рост, развитие, прогресс, неизбежные и закономерные издержки единства и борьбы.
Однако вернемся к теме, и все по порядку. А для этого, раз мы дали некий портрет Тимура, то, считаем, было бы разумным показать и облик Баязида.
В отличие от своего противника — Великого эмира, который сам буквально по крупицам и шаг за шагом, бой за боем, создавал свою державу и вынужден был выдумывать свою «славную» генеалогию, у Баязида многое изначально было. Его прадед Осман I наследовал своему отцу Этругрулу и в 1281 году заложил фундамент будущей Османской империи. Как мы ранее упоминали, Баязид потерял убитым отца, на второй день — старшего брата. И другой наверняка бы дрогнул. А Баязид, наоборот, в самой кризисной ситуации, когда сербы уже готовились праздновать победу, взял в руки себя и остатки армии, пошел в атаку и победил. С тех пор он поражений не знал, покорил значительные территории в Европе, властвовал и на суше, и на море.
У Тамерлана по жизни одна цель — власть и, как ее атрибут, богатство. Но у Тамерлана есть некоторая сдержанность: он величает себя «Великий эмир» (вроде нынешнего премьер-министра) и над ним формально есть хан (как в некоторых современных странах — президент).
Баязид такой сдержанностью не отличается, и скорее всего с его подачи европейцы называют его не иначе как Султан Гром, Баязид Молниеносный, Великолепный и прочее.
Поставив цель, прежде всего военную, и даже самую незначительную, Тамерлан, несмотря ни на что, добился ее, и ни разу не отступил. Баязид в этом отношении вальяжен, несколько снисходителен и менее жесток. Уже много лет, почти полностью окружив столицу древней Византии — Константинополь, он не рвется к решающим действиям, играет в «кошки-мышки», получает от города дань, назначает судей и министров, вплоть до того, что сам император Византии, надеясь куда-то выехать, испрашивает разрешения и коридор у султана Баязида.
У Тимура, если можно так выразиться, была одна слабость — он любил, просто обожал своих близких родственников: сестер, детей, внуков, жен. В честь многих из них он возвел величавые сооружения. Баязид этой слабостью не страдал, напротив, как мы уже знаем, воцарившись на трон, на следующий день казнил своего младшего брата. [230]
Правда слабость у него была, как мы уже знаем, Баязид буквально коллекционировал красивых женщин для своего гарема. Зная это, многие государи, дабы задобрить и услужить, преподносили ему красавицу в качестве подарка, и здесь уместно вспомнить, что в качестве оных каких-то семь лет назад был и сам Тимур — Великий эмир.