Сказка Востока
Шрифт:
Тамерлан прекрасно понимает, что по сравнению с его армией силы Малцага вроде ничтожны. Вместе с тем, Властелин знает способности самого Малцага, и даже если он пошлет сто, даже двести тысяч против, горцы-дикари просто рассеются в горах. К тому же, в чем главная беда, он сам уже не может лазать по горам. Его военачальники сильны лишь под его личной командой и самостоятельно вести операции не могут, ибо он, боясь конкуренции и расчищая поле для своего потомства, не оставил вокруг себя ни одной более-менее достойной, сильной личности — все лизоблюды, преданные псы-исполнители,
В сущности, ситуация возникла нелепая. Тот юнец, которого Тамерлан вовремя не добил, но сделал рабом, выжил, стал достойным воином, все эти годы, пусть и проигрывая, ему противостоял, а теперь он нанес такой удар, что с ним надо считаться. И Властелин отправляет к Малцагу послов. Вызвались грузины-военачальники из армии Тимуридов.
Вернулись они быстро, правда, ни с чем, зато кое-что разузнали, докладывают Властелину: Малцаг совсем рядом, прямо за рекой Аракс, личной охраны особо нет, армия немногочисленна, но он пользуется огромной популярностью и поддержкой среди населения почти всего Кавказа. А труп Мухаммед-Султана ни за какие богатства не отдает, возможен только обмен на повешенных — купца Бочека и доктора Сакрела.
— Ха! — воскликнул Властелин. — Так этого добра у нас хоть отбавляй.
В спешном порядке откопали мужские захоронения, уложили словно мощи святых в красивые гробы, отправили за Аракс. Вскоре все это возвратилось обратно.
— Властелин мира! — докладывают послы. — Азнаур Красный Малцаг проверил кости, череп, зубы — не те. А еще сказал, что казненных в одежде закапывали.
— Где мне взять их одежду? — взбесился Тамерлан. Ему и полки не нужны, послал бы он лишь двоих из своих умельцев, и они вмиг бы отравили этого подонка Малцага. Да в том-то и дело, что убить его никак нельзя. А где этого Бочека и какого-то Сакрела взять? В это время на глаза Тимуру попал шахматный стол (с момента гибели Мухаммед-Султана играть в любимую игру он уже не может и не хочет), и тут его осенило:
— Ко мне Моллу Несарта! — вот кто друг, земляк и защитник Малцага.
Благо, Молла Несарт недалече, в Мараге, все еще занимается переправкой своей обсерватории в Самарканд. Доставили его быстро. Чуть более года они не виделись, да Тамерлан за это время очень сильно изменился, явно сдал, и, как свидетельствует очевидец Клавихо, «это был дряхлый старик, у которого от старости даже веки не поднимались». [244]
— Властелин, — стал на одно колено Молла, склонил голову, и правая рука к груди, как того требует ритуал, — прими сердечные соболезнования.
— Гм, — кашлянул Тамерлан, — странно. но вижу, что искренне.
— Ничего странного,
— На что ты намекаешь? — суров, как прежде, голос Тамерлана.
— Все любят чад своих.
— Мухаммед-Султан — Великий хан.
— О Властелин, прости. Я думал, Божий раб, как все мы.
— Наглец, напрасны все мои труды, не смог тебя я переделать.
— Ты ж не отец мне и не мать.
— Опять дерзишь, неблагодарный. Небось забыл, кто вытащил тебя из мерзкого зиндана?
— Такой, как ты, тиран меня в тюрьму поверг. Ты вытащил меня, чтобы в шахматы играл и правду говорил, и я тебе служу по мере моих сил.
— А у меня беда — играть я не хочу.
— Не вся же жизнь игра, бывают и заботы. А то, что не играешь, — не от бед, а оттого, что сам и все тебе внушили — Властелин! И где найдешь ты равного партнера?
— Ты предлагаешь мне игру?
— Я предлагаю исцеление. Ведь ты забудешься в игре.
— А дальше?
— Дальше все пройдет, ведь ты получишь поражение, оно вернет тебя с Небес, и ты увидишь — у всех горе, покуда алчность в нас жива.
— Молчи, я захотел с тобой сразиться.
— Вот так тебе всю жизнь служу.
По одному взмаху Тамерлана евнухи притащили шахматный стол. Вначале Властелин медленно, еле-еле передвигал массивно-инкрустированные фигуры, а потом словно на глазах ожил, стал быстро играть и, как прежде, заговорил о делах.
— Ты что ж это до сих пор обсерваторию не перевез?
— Властелин, дважды отвозил все в Самарканд, осталось чуть-чуть, но твои эмиры ныне мне не помогают, не подчиняются.
— Отчего же? Ведь у тебя моя именная пайзца!
— Властелин, в том-то и дело. Пайзцу мне выдал Великий эмир, когда остальные были простыми эмирами. Теперь ты Властелин, а простые эмиры, в свою очередь, стали «великими», и моя пайзца утратила вес.
— Не юли, говори, как есть!
— Видишь, Властелин, ты и в шахматы слабо стал играть, значит и в жизни, — тут Молла замолк.
— Не бывать тому! — стукнул кулаком Тамерлан.
— Да, — поддержал Молла, — лучше один хозяин, нежели смута князьков. Мат.
— Давай сыграем еще одну партию, — не любит проигрывать Властелин.
В этой партии он очень активен, давит, и в едва видимых глазах появился блеск, на лице легкий румянец, даже оспина стала незаметной. И когда его преимущество явно обозначилось, он, как и ранее любил, перешел к делу — о Малцаге и Мухаммед-Султане.
— Это, я думаю, смогу, — отвечает Молла, а чуть погодя: — И все же молодец Малцаг — заставил себя уважить.
Скривилось лицо Властелина, аж желваки нервно заиграли, а Молла в том же непринужденном тоне продолжает:
— Повесил бы ты нас обоих с удовольствием. Ха-ха, да вот видишь, теперь нельзя. Ты всегда руководствуешься расчетом и выгодой, а не эмоциями и прихотью. Поэтому и Властелин! — он прямо глядел в его лицо. — Когда выезжать?.. Понял, на рассвете. Только выдай мне новую пайзцу, та не в почете.