Сказки детского Леса
Шрифт:
Знай за край ветхой полы залез, достал чересло и говорит солдату: «Не спугни! Осторожно». Да как вскрикнет «Твой край!».
Тут одолела разбойников непонятная сила, ноги подкосились, глаза замутились, и как далась у них тяга в лес!
– Упустим! – кричит вслед солдат. – Растапырь! Растапырь!
– Чего я? Чего я? – кричит Знай. – Того хоть держи! Нет? Сумеешь? Эх-ма!!! Снова вышло – ушли!..
Очнулись три разбойника уже в глубоком лесу.
– Чудом не съедены! – говорит один.
– Вишь, как нам повезло… – отвечает другой, – разнобой у них вышел, у нехристей!
–
– Знай, а что это – чересло? – спрашивал уж тем временем солдат по дороге у Зная.
– Откуда ж мне знать, – говорит ему Знай. – Я мало знаю чего. А чересло это вообще ты сам выдумал. Тебе лучше известно, наверное. Ты просил – я достал.
– Ага… – понял солдат. – А ты Горя моего не видел?
– А нет, – озаботился Знай, останавливаясь. – Неужто отстало! Стой, солдат! Пошли возвращаться твоё Горе искать.
– Моё Горе искать редко приходится… – говорит вдруг солдат. – Ты мне поясни лучше, как оно у тебя на плечах оказалось?!
Смотрит Знай: правда – Горе сидит под шумок у него на плечах, только семечки радостно лузгает.
– Совесть есть? – спрашивает у своего Горя солдат. – Ты чего не на те плечи взлезло? А ну-ка давай на свои!
– Ты, солдат, весь хромой! – говорит тогда Горе ему. – На тебе ехать – только себя растрясти. Не собрать потом будет по пёрышку. А пешком идти я устало совсем и вообще я тебе, солдат, покажу куськину мать. Ты чего спугнул трёх разбойников? Люди может пешком просто шли и от нечего делать прогуливались! Это вовсе за раз не считается!..
– Хорошо! – отвечает солдат. – Только знаешь чего? Ты мне тут хоть дядю с хвостом покажи, а с товарища моего слезь сейчас. Потому как моё ты Горе – значит моё. Уж больно считай я до своего Горя жадный. Значит ехай на мне, ну а как уж трястись разонравится – поменяешь мне ногу мою с деревянной на старую добрую, что я на войне потерял. Тебе найти её несложно будет, а дорога комфортней и радостней.
– Стой, солдат, – говорит тогда Горе. – Мне считай, что уже разонравилось. Получай свою ногу, да подставляй спину. Поедем прямо аж к куськиной матери.
Смотрит, даже не верит солдат. А нога у него-то – здоровая! Снял он с радости Горе у Зная с плечей, на себя посадил. Но для порядку выдал Горю серьёзну инструкцию: «Не скакать, не прядать и не пихаться пятками. Семечки завтра будешь грызть, а людям своим пешеходным в другой раз передай по лесу без дубин и пистолей прогуливаться!».
Вот и дальше пошли.
Шли-шли они, вышли с лесу и пошла кругом – степь. Степь без края, без малого деревца. Идут, дорогой пылят, Знай облака считает, Горе важно на стороны косится, солдат лихи песни насвистывает. Смотрят вдруг – на горизонте туча тёмная подымается. А с-под тучи той словно гул идёт. Остановились солдат и Знай. Солдат чуб задрал, на Горе своё наискось глядит: мол, твоих рук дело? А Горе тихо пыхтит – не выяснило ещё, к чему оборот…
– Знай, ты такого не видел когда? – спрашивает тогда солдат у Зная.
–
– Нет, – говорит Горе, – на Летуна это совсем не похоже…
Зазвенело, засвистело, загудело кругом. Знай с солдатом пригнулись в обочине. А гул всё сильней, туча пыли солнце закрыла, вдруг стихло всё враз. «Прилетел…», шепчет Горе на ухо солдатово. Вот развеялась пыль, солдат со Знаем головы подняли, смотрят – стоит. От земли два вершка, по бокам два мешка, а само на бабая похожее. «Соловей, говорит, я. Разбойник. Буду с вами в свисте тягаться для юмору. Не осилите – порешу! Тоже для смеху. Так что там не сильно-то бойтесь, в канаве-то. Вылезайте, состязаться начнём!»
Видит солдат – дело серьёзное и говорит тогда Соловью тихим голосом:
– Не мешай. Виновата спугнёшь… Ввек тогда не нашутишься…
А сам в землю всё смотрит, как ищет что. Знай тоже смотрит, по правилу, и один раз как будто нашёл, хвать руками обоими, ан нет как нет! Снова смотрит внимательно Знай, ловит по всей земле что-то одному ему ведомое. Посмотрел Соловей-разбойник на них и спрашивает:
– Вы, ребята, в нормальном здоровии? Вы чего там внимательно ползаете?
– Не мешай! – отвечает солдат. – Виновата тут ищем. Не видишь что ль?
Посмотрел Соловей повнимательней – не видит ничего.
– А кто он такой – Виноват? – тогда спрашивает.
– Виноват, – отвечает солдат, а сам шапкой уж ловит, а всё никак, – это тот, кто во всём виноват. Все беды от него. Неказист, как блоха, а по всему миру в бедах старается. Мост с утра развалил, а к обеду нас обещал извести, больно мы ему как хозяева не нравимся… Оп! Поймал! Держи крепче за шапку-то, Знаюшка!
Знай за шапку солдатскую хвать, навалился всем телом, подмял под себя, а потом растянулся на шапке, ногу за ногу закинул, в небо глядит, облака считает, ногой только покачивает.
– И досталось же нам наказание! – говорит солдат Соловью. – И за что? За малость какую-то!
– А за что? – тогда спрашивает Соловей-разбойник.
– Наступили на хвост колдуну, – объясняет солдат. – Он тропинку змеёй переползал, а мы-то возьми, да и не заметь. Вот и дал он тогда нам подарочек. Управляйтесь, говорит, на здоровье. А у нас уж сил нет. То телегу в дороге подкосит Виноват, то в полях насовсем небо высушит, а то просто шалит, мост сломает или там другое что-нибудь своему хозяину, одним словом всё не всклад – то рёбра от него болят, то в затылке без устали чешется. А послушай! – солдат говорит. – У тебя вот в хозяйстве-то как? Всё в порядке? Давай мы тебе его отдадим! Всё равно лишь зазря по степи свистишь! Отдадим ему, Знай?
Соловей-разбойник сошёл с лица, побледнел и слегка поубавился.
– Не знаю, – говорит тогда Знай и потягивается. – Соловья ему хватит надолго ли? Вон Горыныч трёх дней не стерпел, воротился с подбитым крылом и с обрадованною мордою. Заберите, говорит, будьте людьми-человеками, нету сил мол терпеть. Соловью отдавать – только время зря попусту! Надо в застежь нести… Отдадим Соловью, не успеет понравиться, а Виноват уж опять к нам воротится! Разве тольк ещё кому сплавит его до поры… А Горыныча жаль, конечно…