Сказки из Скородумовки. Чурочки березовые

Скифа Аноним

– Ох, чудны, ох, страшны, - только и могли сказать дети.

– Откуда избушка взялась?
– задумалась Гостюшка, - не она ли ночью к нам прилетела? А пойду, сама гляну. Нечего чужие разговоры слушать, нужно самой всё разузнать.

Девочка отвела братца к соседке, подхватила корзину, вроде собралась за грибами и побежала в лес. На опушке, где ещё вчера росли ромашки да колокольчики, и впрямь стояла скособоченный домик.

Гостюшка спряталась в малиннике и с любопытством рассматривала избушку. В ней

было тихо, но вот дверь отворилась, на пороге показалась приземистая, крепкая баба. Потянулась, хрустнула костями, зевнула.

– Ох, чуть с крыльца не полетела, - посетовала баба и крикнула в глубину избёнки: - говорила тебе, ставь ровней, на бок завалил, кривоглазый.

– Сама-то сама, - бухтел кто-то.

– Фу, - сморщилась Гостюшка, - жаба-жабой. Лицо в бородавках, рот от уха до уха, и вся какая-то зелёная.

На крылечко вышел мужик.

– Опять недовольна, Дива, - загудел он, - мы тут ненадолго.

– Тьфу, головёшка, - прошептала Гостюшка, - такого в бане неделю парить надо. Уж очень черен.

Мужик был высок, худ и тёмен лицом. Спутанные длинные волосы схватывал обруч. Бороду мужик заплетал по-иноземному, как девка косу.

– Сделаем дело, сестрица Дива, - гудел мужик, - и восвояси.

– Ох, сделаем, Змеюшко, - потерла руки баба, - хорошо как сделаем, братец!

– Змеюшка, Змеем его что ли зовут?
– удивилась Гостюшка, - странное имя, а взгляд у мужика и впрямь змеиный.

Змей ушел в избу, Дива еще раз потянулась, хотела последовать за братом, но тут кусты затрещали, и прямо к избушке, едва не наступив на руку Гостюшке, выкатилась рыжая Полька. Она споткнулась о выступающий корень дерева, свалилась и заверещала:

– Ой, оюшки, яжык прикушила.

– Чего пришла?
– неласково встретила ее Дива.

– На зенихов гадать, - зарделась Полька и прикрыла глаза рукавом.

Гостюшка так и прыснула. Женихов у Польки было, как летом снега.

– Принесла чего?
– деловито спросила Дива.

– У мамани куцок полотна подтибрила.

– Лучше б хлеба захватила, - загудел из избы мужик, - есть охота.

– Будет и хлеб, и сметанка, - хохотнула Дива, - молочка принесут и творожку, наешься, Змеюшка, и напьёшься. Я в сегодняшнюю ночь сон бабам и девкам наслала, все придут, увидишь.

Полька взобралась на кривой порог, через некоторое время вышла из избы пунцовая от радости, поправила платок, поклонилась хозяйке и опять ринулась в кусты.

– Мой Сенька будет, мой, - довольно пыхтела Полька.

Гостюшка только головой покрутила: Сенька был самым красивым парнем в деревне.

Едва успела уйти Полька, к избе вышла еще одна девка, Варька, она тоже заглядывалась на Сеньку.

– Эк их поперло, - покрутила головой Гостюшка, - идут хороводом, друг с дружкой не встречаются.

Девки, бабы шли вереницей. Не успевала одна

скрыться в лесу, как на опушке показывалась другая. Дверь в избу открывалась и захлопывалась без остановки.

Проводив очередную посетительницу, Дива, плюнула ей вслед.

– Надоели, дурехи, и чего ходют? Пойду сосну, умаялась.

Но тут из леса к избушке вышли ещё две женщины, каждая держала в руке узелок.

– Тётки Фрося и Фотинья, - удивилась Гостюшка, - какая нужда их привела?

Фрося и Фотинья огляделись по сторонам, словно боялись, что их могут увидеть.

– Дурное мы затеяли, - пробормотала Фрося и повернулась было, чтобы уйти, но тётка Фотинья ухватила её за рукав.

– Пускай дурное, лишь бы к хорошему привело. Сколько ещё мучиться будем?

– Топайте, топайте отсюдова, - крикнула с покосившегося крыльца Дива, - замаялась я с вами, отдохнуть надо бы.

– Бабушка, - робко сказала Фотинья, - нам про мужей своих узнать надобно.

Хозяйка, было уже повернувшаяся к просительницам спиной, резко обернулась, её лицо озадаченно вытянулось.

– Что-о? Какая я тебе бабушка?
– рассвирепела Дива.
– Иль внуки за мной гурьбой ходят. Да я венец надену, гривну, с серьгами нацеплю - красоты небывалой становлюсь.

Гостюшка захихикала.

– Да вот мужья наши Влас и Протас, - начала было Фрося.

– Ну-ка, прочь пошли со своими мужьями, - рявкнула Дива, - ишь, бабушку нашли.

– Тихо, сестрица, - на крыльцо мягко и тихо вышел старик, - зачем добрых жен обижаешь?

– Этому что нужно?
– хмыкнула Гостюшка, - ласковый стал, то рыкал, а теперь замурлыкал. Неспроста.

– Ваши, стало быть, мужья, Влас и Протас?
– любопытствовал старик.

– Наши, - как две овечки проблеяли тётки Фрося и Фотинья.

– Те самые, что старуху Злобушку силы лишили?
– продолжал старик, - а сыновья их Горына победили?

– Угу.

– Не те ли, что Диву с мамкой выгнали?
– взвизгнула хозяйка.

– Они самые, - кивали недогадливые тётки.
– Видим, что об их подвигах по всей земле слава идет.

Старик со старухой впились глазами в простодушные лица Фроси и Фотиньи.

– П-п-проходите, - едва выговорила Дива, - помогу я вам в беде.

Все скрылись в избе.

– Ох, не нравится мне это, - Гостюшка осторожно вышла из кустов, прокралась к избушке и прильнула к окошку.

– Муж то мой Влас, - жалобно шелестела Фотинья, - добрый да заботливый, только спит без просыпа. Утречком не добудишься, вечерочком раньше всех на кровать заваливается. Спал бы он поменьше, а работал бы побольше.

– Муж мой Протас, - вторила Фрося, - уж до того ласков, до того уважителен, одно плохо - ест много. Чугун за чугуном в себя так и опрокидывает. Пятерых прокормить легче, чем его одного.