Сказковорот
Шрифт:
Дело до суда дошло. А с богатым судиться -- что с сильным драться, тем паче у богатея адвокаты грамотные, а у бедняка одна дурость праведная. Прокурор просил три года условно, но у богатея своя мысль. Уж очень он к псу своему бойцовому привязан был. И присудили бедняку особую кару: должен он каждую ночь восемь часов богатею служить... цепною собакою. Хотел богатей вообще в рабство собачье бедняка заполонить, но более восьми часов в сутки законодательство батрачить не позволяет, ведь у нас права человека и все такое (но не все работодатели о сем знают). Зато по судебному установлению бедняк по ночам права не имел на голос человеческий, а только
Конечно, прежде всего богач хотел бедняка прилюдно унизить. А для того, чтоб было наказанному стыднее, богач приказал в заборе бетонном окошко прорубить со стеклом бронебойным. Все село в очередь к тому окошку выстраивалось, чтоб, значит, на торжество правосудия глянуть.
Надо сказать, бедняка того на селе не любили: с детства рос обалдуем и скотиною, учиться не хотел, зато по садам лазил и плоды крестьянского труда мародерствовал. Было время, бедняк и в художественной самодеятельности выступал, и надежды подавал. Но на волне местной славы запил и пустился во все тяжкие. Так что общество в целом оказалось на стороне богатея, человека на самом деле работящего и трезвого. Был бы человекопес толковым, может, в люди бы выбился, стал бы музыку сочинять или, что ли, картины маслом писать. Но все иначе срослось.
Ночью бедняк на дворе богатея собакою служит, днем обиду вином горьким топит. Это ж надо такое издевательство форменное! Даже в тюрьме -- и то права с понятиями сходятся. На самом деле, полагаю, в том селе фашизм случился: посчитали некоторые, что двуногое существо недостойно звания человеческого. Сегодня тунеядца на цепь посадили, завтра -- педараста какого-нибудь, а послезавтра глядь -- и еврея. Как говорится, дай только волю народу -- он и не попросит броду. Одно слово: сброд.
Месяц проходит -- селянам история приелась: никто уж не ходит пялиться на человекопса: достало. Наш же бедняк злодейство задумал: связался с бандой разбойников -- и обещал в усадьбу богатееву впустить, когда тот в отлучке будет. Окрылились жулики, ждут подходящей ночи, чтоб, значит, добычу забрать.
И она не преминула настать. Отворил ворота бедняк, супостаты и проникли. Тащат воры добро -- и мужик себе лает, причем со всей мочи, на все село слышно. Селяне еще тогда подумали: ну вот, крышу снесло у пьянчужки нашего, то слава Всевышнему! Вынесли воры все -- и широкою, вольную дорогой лихою пропали в ночи. Бедняка же на прощанье по холке потрепали и удачи пожелали.
Возвращается богатей поутру... Господи Боже ты мой! Полное разоренье в палатах наведено. Хотел потерпевший человекопса прибить на хрен, но вспомнил, что у нас есть правосудие. К тому временя старый судья исдох: на охоте по случаю прокурор застрелил. А судья, женщина молодая, попалась принципиальная, системой еще не испытанная. И учинила она на суде форменный допрос:
– А скажите-ка, уважаемый потерпевший, лаяла ли ночью собачка ваша?
– Откель мне знать, - отвечает богач, - коли меня дома не было?
– Тогда давайте свидетелей спросим...
Полсела показало: гавкал человекопес всю ночь как проклятый.
– Но надо было еще орать, что грабят, мол!
– А как же сей гражданин орать мог, - отвечает судья, - коли вот установление, в котором человеческим языком черным по белому записано:
– Так пусть здесь словами расскажет, как все дело было!
– Так тоже невозможно, гражданин потерпевший. Срок апелляции по тому суду истек, а там четко указано: не может ответчик при вас словами. Дура лекс -- сет лекс.
Вот, дура, злится про себя богатей. Но соглашается на то, что бедняк при отсутствии присутствии богача человеческие показания даст. Вышел богатей из зала, а бедняк принялся пургу всякую нести. Что якобы богатей сам, наверное, грабителей нанял, чтоб страховку получить, человекопес всю ночь пролаял, пытаясь остановить злодеев, но никакая сволочь не услышала и не спохватилась. Хотел человеческим голосом на помощь позвать, на вспомнил епитимью, судом наложенную.
Заходит богатей в зал... дали ему почитать показания человекопса -- так у богатея аж шары на лоб:
– Брешет, брешет он все, скотина!
– Что он такое брешет?
– Спокойно говорит судья.
– Что не мог человеческим голосом на помощь звать? Что вы можете по существу-то сказать, истец...
Богач заскулил.
– Хорошо. Давайте выслушаем ответчика.
Бедняк тявкнул. Спохватилась судья, что не может бедняк при богатее говорить, велит последнему выйти. Бедняк и докладывает:
– Службу я вынес, товарищ судья. А за остальное можете карать.
Тамбовский волк тебе товарищ, привычно хотела парировать женщина, но, видимо, испытывая некоторую симпатию к маргинальному элементу, ласково произнесла:
– Никто вас карать не собирается, друг мой, у нас здесь не ку-клукс-клан.
И присудила: в иске отказать, хотя превращение человека в человекопса уже не отменишь.
– Вот, с-сука!
– Воскликнул богатей, услышав судебное решение.
За что и пострадал: выписали потерпевшему штраф за оскорбление Суда.
Не смирился богатей, а даже завелся: повез бедняка в областной город, в суд инстанции повыше. Вот тут и напоролся наш крутой. Тамошний судия, изучив дело по существу, пришел к выводу, что суд районный нарушил ряд актов законных, принудив человека лаять. Тот судья, которого прокурор шлепнул, превысил полномочия. Оказалось, нет на Руси-матушке закона такого озверять даже бичей, а есть Конституция, в которой как топором вырублено: никто права такого не имеет лишать свободы другого. Да и установление лаять есть попрание смысла здравого -- то ж не бедлам лондонский. Судья областной напрочь запретил богатея заставлять бедняка гавкать. Богач совсем уж обозлился, судью собакой последней обозвал, штраф изрядный заплатил -- и вместе с бедняком во град Москву отправился, в суд Верховный. Мужик было противился, но адвокаты богатеевы настояли, что пока суд Верховный отмену унижения бедняка не подтвердил, оно в силе остается.
Едут богач с бедняком лесом глухим -- тут рев раздается. Бедняк заранее договорился с бандитами, чтоб те попужали.
– Что? Почему...
– Испужался богач здорово.
– А то, - говорит бедняк, - что это леший с лешатами. Окружили нас, застремали, и лишь собака лаем отогнать сможет.
– Так лай же, ч-чёрт!
– Не-е-е. Мне гавкать судья запретил напрочь. Иди ты к лешему.
– Не хочу. Ну, дружок, погавкай... а?
– Такого желания не имею. Сам бреши.
Что делать... пришлось богатею гавкать. Лесная нечисть воет -- богатей заливается. Так полночи и пролаял. К рассвету вой затих, а бедняк смеется.