Сказковорот
Шрифт:
– Ты што, пес поганый, - возмутился богач, - провести меня вздумал?!
– Это точно.
– Признается бедняк.
– Так я тебя в суд, на дыбу, в мешок каменный!!!
– Валяй.
– Отвечает бедняк.
– В суде я и расскажу, как ты всю ночь пролаял.
– Гнида ты.
– Сам такой. Ну, что... поехали в суд, что ли.
– Постой. Ладно. Дам я тебе часы золотые швейцарские. Только ты не говори никому, что я лаял.
– Идет. Помолчу, так и быть.
– Ах, ты...
С тем и разошлись. Богатей вновь себе добра нажил, а бедняк все бухал да пировал, пока не пропил -- сначала
ЧАДОЛЮБИЕ
Есть такие бабы на Руси, которые детишек любят. Не в смысле попедофилить или еще того хуже, а чисто по-матерински. Они рожают детей сколь Господь (ну, или природа -- смотря кто во что верит) даст, а с мужьями что-то не везет. Потому что чадолюбивых мужиков с гулькин... ну, этот.. клюв. Многие желают мать нашу тудыт-растудыть, но дело этих многих -- не рожать, а вынул -- и бежать. Меж тем плоды любви, произрастающие от Древа Жизни, кто-то еще должон кормить да миловать.
К подобного рода женщинам у нас в обывательском мире относятся однозначно: "За каким таким лядом нарожала... совести совсем уж нету!" Все многодетные -- даже с мужиком-производителем -- в обществе победивших гламура и криминала даже не порицания достойны, а категорического осуждения. Ну, разве только если вопрос не касается Ромы Абрамовича. Впрочем, олигархи -- вовсе уже и не наше общество, а может даже вовсе и не люди. Или все же они таки -- наши? Даже Мальчиш-плохиш, подростя и став успешным бизнесменом, все же остается нашим отродьем.
Марья Проказина -- из тех самых. То есть, не Абрамовичей, а нарожавших без матбазы. Семеро у ней детишек от пяти мужиков. Как говорится, мал-мала-меньше. Мужик -- существо слабодушное. Сколь Марья не старалась умаслить очередного гражданского сожителя, как сквозняком сдувало. Ну, когда семеро по лавкам и кажный норовит напроказить, не то что от сквозняка -- от малейшего чиха сдуешься.
Меж тем развилась у нас в России-Матушке ювенальная система социальной защиты народонаселения, сдобренная увесистыми органами общественного презрения. Особенно злобствовать стали работники так называемой опеки и попечительства, выискивая по миру нищих матерей, чтоб детишек у них отнять и в нужные ручки-дрючки передать. Это ж бизнес, в котором есть клиент, купец и товар. Рыскают, прозревают, акулят орды несметные, в море ювенильном отлавливая себе пропитание. Вот они-то чадолюбывы в ином контексте.
Кажное утро и Марья отправлялась на добычу, а ребятню просила изнутри затвориться. А как же ей иначе, ежели детские пособия у нас тоньше гулькиного клюва. Все денежные средства царства-государства уходят на содержание всяких органов да на элитные яхты с особняками для Абрамовичей и прочих отъявленных буржуинов-плохишей. Вечерком мама возвращалась, в певучем стиле произнося пароль: "Ребятушки, зайчатушки, отворитеся-отопритеся, ваша мама пришла, ням-ням принесла!" Покормит, намоет, спать уложит, сказочку на ночь расскажет... как девочка малая с куклами нянчилась Марья со своим выводком, и то было женщине в радость. То ж самое она и с мужьями
Однажды, в мрачный день захотели органы и у Марьи детишек забрать. Они хорошие, здоровенькие и ладные (я подразумеваю не органы, а ребятню), такие ценятся на международном рынке усыновления и удочерения. А в те времена за русских детишек закордонные богатеи больших баксов отваливали, которыми вся система и кормилась.
Специально подгадала чиновница Горюхина вечерком прийти к избушке Марьиной пораньше матери. И запела под дверью:
– Ребяточки, зайчаточки, отворитеся-отопритеся, ваша мама пришла, ням-ням принесла!
Она этот код заранее подслушала. Но почуяла шантрапа подвох. Отвечают:
– Голос что-то у тебя, мамка, хриплый. Да и не зайчаточки мы вовсе, а зайчатушки. Наверное, ты -- хищник. Не откроем мы тебе, даже если ты и впрямь мамка.
Голос у чиновницы Горюхиной и в самом деле некомильфо: прокуренный донельзя.
– Мамка, мамка я! Честное пионерское...
– Продолжает лгать лукавая.
– Нет, не верим!
– По-станиславскому реагирует малышня.
И пришлось Горюхиной уматывать несолоно хлебамши.
Чуть позже возвращается мама. Ее детишки сразу же признали, засов отодвинули, стали наперебой вещать о том, сколь страху натерпелись. Ведь это мог быть, к примеру, волк, который в одной детской сказке всех ребятишек взял -- да и пожрал. Погладила Марья всех своих чад по головушкам, накормила -- и загорюнилась. Еще бы: получается, и на еёйных детишек охота открыта.
Чиновница Горюхина меж тем не сплоховала, злое дело продолжила, а к тому подключила современные высокие технологии. Упрятали ее люди близ Марьиной избы звукозаписывающую аппаратуру. И когда Марья на следующий вечер домой воротилась, весь пароль был зафиксирован стереомикрофонами с нанопокрытием.
Итак, на третий вечер, когда ребятня услыхала знакомый голос и радостно отворила дверь, в избу ворвались верные янычары Горюхиной и принялись детишек хватать. Те врассыпную носились наподобие броуновских молекул, но силы оказались неравны. Янычары в поимке мелкого плебса поднаторели, а у Марьиных чад с опытом небогато. Забрали зайчатушек в приют, где в мрачной комнате с портретом почему-то премьера Медведева с выпученными глазенками на обшарпанной стене они ожидали мрачной участи усыновления и удочерения за кордон. Через неделю должны состояться смотрины, на которые заморские купцы прибудут. Уже и аванс Горюхина получила в виде зеленых денег, так что охота удалась.
На самом деле чиновница Горюхина знает: никто за кордоном русских детишек на донорские органы не разрезает, опыты над ними не ставит. Ну, разве, в исключительных редких случаях, впрочем, маньяков хватает везде. Пропаганда это все: ТАМ сиротинушка, обретший приемную семью, шансы имеет в люди выбиться. ЗДЕСЬ же из зайчонка сделают озлобленного затравленного зайца, да под расход пустят. Я это к тому, что совесть у Горюхиной чиста как слеза Мичурина. Есть правда, а есть правда окончательная, которая все же на чиновничьей стороне.