Скитальцы Гора
Шрифт:
— Нет, — ответил он, я покинул место стоянки фургонов, продолжив поиски.
Когда я проходил мимо пункта обработки, то обратил внимание, что длинная цепь наверху, к которой крепятся короткие цепи с ошейниками, пока не двигалась. Зато в рядом стоящих трёх длинных, низких и узких клетках, в которых обычно перевозят тарсков, сидели женщины ожидавшие обработки. Кое-кто из них стоя на коленях, выглядывали наружу, цепляясь пальцами за металлическую сетку. Всё клетки, насколько я заметил, были заперты.
Отступив в сторону, я дал дорогу фургону с клетками, судя по всему направлявшемуся к месту стоянки. Его груз состоял из семи раздетых
— Лагерь официально будет закрыт ещё в течение следующего ана, — сообщил мне мужчина.
— Не знаешь, что здесь происходит? — спросил, обращаясь ко мне, какой-то помощник работорговца.
— Понятия не имею, — пожал я плечами.
— Ты не видел тут белокурую рабыню в коричневой тунике? — спросил меня один из них.
— А почему Ты спрашиваешь? — полюбопытствовал я.
— Да здесь есть несколько парней, — ответил он, — они ищут её.
— Если я увижу её, — заявил один из собравшихся, тот самый, который проинформировал меня о том, что лагерь официально закрыт, — я стреножу её в мгновение ока.
— За поимку может быть награда, — заметил другой.
— Верно, — согласился с ним второй.
— Тогда, её тут все будут искать, — сказал первый.
— Она же не сможет убежать из лагеря, — уверенно заявил второй.
— Её поймают мгновенно, — усмехнулся третий.
— Точно, — кивнул первый.
Через пару енов я остановился в нескольких ярдах от стола регистрации. Там стоял один из преследователей Ины, уже виденный мной ранее, и общался с одним из пяти префектов лагеря, подчинённых претору. Префекта можно было опознать по пяти шевронам на левом рукаве, чередовавшихся синих и жёлтых цветов подкасты работорговцев, претор соответственно носил девять таких полос, я чиновники рангом пониже — три. Обернувшись, очевидно получив предупреждение от префекта, мой бывший преследователь одной рукой внезапно опрокинул стол регестрации на бок и поспешно запрыгнул за него.
— Убирайся! — закричал он оттуда. — Это больше тебя не касается! Прочь отсюда!
Однако стоило мне сделать шаг в его сторону, как он повернулся и просто сбежал.
Префект, без особой приязни посмотрев ему вслед, повернулся лицом ко мне, и сказал:
— Нет, я ничего не знаю о беглой белокурой рабыне.
Я понимающе кивнул. Беглые рабыни, кстати, чрезвычайно редки на Горе. Это нелепость того вида, которую даже самая глупая девушка, вероятно, пробует не больше, чем один раз в жизни. И дело даже не в том, что гореанские рабовладельцы не склонны относиться терпимо к такому поведению своих рабынь, а в том, что им просто некуда бежать. Гореанское общество сплочено, девушка заклеймена, и так далее. Наиболее вероятный исход побега — закованная в цепи рабыня просто возвращена, и довольно быстро, своему законному владельцу, чтобы быть подвергнутой ужасным последствиям его неудовольствия. Другой вариант, её оставляет себе или продаёт, получая удовольствие или прибыль, тот кто её поймал. В любом случае, обычно её ждут куда более суровые условия, чем до побега. Рабыни на Горе быстро учатся, если, конечно, они ещё не знают этого, категоричности условий своего существования, и тому, что это практически неизбежно, неизменно и абсолютно.
— Вы хотели бы, чтобы я организовал поиски? — уточнил префект.
— Нет, — отказался я от его помощи.
— Возможно, Вы хотели бы сделать общее объявление? — предложил он.
— Нет, — снова отказался
— Что Вы сделает с тем товарищем, если он попадёт к вам в руки? — спросил префект.
— Убью его, — честно ответил я, развернулся и продолжил поиски.
Признаться я уже не питал особого оптимизма относительно успешного завершения свих поисков. Мне казалось более вероятным то, что, к настоящему времени, она уже была в заключение у кого-то, где-то в этом большом лагере. Скорее всего, она уже лежала связанная как вуло на рынке. А если она попалась к кому-либо из её основных преследователей, то, наиболее вероятно, что она лежала как вуло, но уже на разделочном столе, то есть без головы. Тот парень, от которого я успел закрыть её своим мечом, когда она побежала из-под моей охраны к преследователям, явно был готов убить её. Точнее даже, он попытался сделать это, просто не успел.
Я добрался до одной из областей хранения.
Женщины и девушки, сидевшие спиной к столбам, и чьи руки были скованы наручниками позади этих столбов, поджимали ноги, когда я проходил мимо. Некоторые, кого приковали лицом к столбам либо быстро прижимались к ним, либо наоборот отползали назад, насколько позволяла цепь кандалов. Были такие, чьи запястья, были прикованы цепью к прутьям решёток. Кое-кого просто приковали на цепь в главных проходах, к пронумерованным местам. Но все они с явным страхом и с затаённым любопытством наблюдали за мной.
— Могу чем-то помочь? — поинтересовался какой-то парень.
— Ищу женщину, — объяснил я, — блондинка, в коричневой тунике, в простом железном ошейнике. Сбежала от меня.
— Без разрешения? — удивился он.
— Да, — кивнул я.
— Не хотел бы я оказаться на её месте, — покачал он головой.
— Она, случайно, не могла прокрасться в одну из рабских ячеек? — осведомился я.
— Они все заперты, — пожал плечами надсмотрщик. — А ключи или у клиентов, или у меня на поясе.
Покидая область хранения, я размышлял. Ина, скорее всего, избавилась от своей коричневой туники. Это было самое логичное в её ситуации решение. Но от ошейника она избавиться, конечно, не могла. Где, спрашивал я себя, могла бы спрятаться эта девка? Рассмотрев все варианты, я решил наведаться в лазарет.
По пути туда, я снова прошёл мимо площадки застеленной циновками, где какую-то девицу, лежавшую на животе, обучали по щелчку плети, приподнимать тело в умиротворяющем жесте. Позже, когда лагерь снова откроют для посетителей, и он наполнится работорговцами и покупателями, эти площадки будут часто использовать для того, чтобы испытать рабынь.
Прежде, чем достичь лазарета, мне пришлось миновать область, в которой формировались караваны рабынь. Как раз один из них готовился к отправке. Первые девушки на цепи были в слезах, замыкающие пока только со страхом смотрели в начало каравана. Одна девица, ближе к центру цепи, стояла, замерев на месте, и заливалась слезами. Помощник работорговца с миской пены и бритвой сбривал с неё все волосы, причём голова невольницы уже была обрита наголо. Не приходилось сомневаться в том, что этим девушкам предстояло стать частью груза невольничьего судна, вероятно направляющегося на Кос или Тирос. Обривали их из чисто гигиенических причин, чтобы защитить в скученности и грязи трюма от паразитов. И даже в этом случае, обычно после прибытия в порт выгрузки, их подвергают обработке, погружая в рабские ванны с дезинфицирующим составом.