Скитальцы Гора
Шрифт:
Похоже, Леди Ине, действительно было жаль своей баржи. На высохших было глазах, снова появились слёзы.
— У любого судна есть своё назначение, и своя красота, — сказал я с грустью. — Существует множество различных типов и каждый по-своему прекрасен, в этом они мало чем отличаются от женщин. Много самых разных женщин, самых разных оттенков цвета кожи и волос, приносят высокие прибыли на невольничьих рынках. Всех этих женщины, объединяет то, что они — рабыни, и должны служить с совершенством. Кстати, что касается твоих, если можно так выразиться, обводов, то, лично я не нахожу в них ничего неправильного. Безусловно, если бы рабовладелец пожелал, то он мог бы потребовать их изменить, и Ты могла бы обнаружить себя посаженной на строгую диету и пугающие упражнения. Кстати, окажись Ты в Тахари, на циновке подчинения, под оценивающем взглядом смуглого работорговца, и тот мог бы счесть тебя излишне худощавой, и под угрозой плети и насильного кормления посадить уже на мясо и густые сливки, откармливая для продажи как тарскоматку.
Теперь в глазах Леди Ины появилось
— Не стоит сожалеть, например, о том, — усмехнулся я, — что твоя фигура, возможно, не столь совершенна, как у рабыни, выступающей на бегах. Уверяю тебя, что, хотя мужчины с азартом держат пари на её победу, но большинство из них редко расценивают лично её, как стоящую того, чтобы поймать и забрать в свои цепи. К тому же, женщина, которую трудно поймать, далеко не всегда является той кого стоит ловить. В действительности, большинство самых желанных женщин — это те, кого легче всего изловить, просто потому, что они сами хотят быть пойманными и служить. Поначалу они, конечно, могут симулировать сопротивление, да и то, если почувствуют, что именно это от них и ожидается, но они редко успевают провести в своих ошейниках больше нескольких анов прежде, чем они начнут светиться от удовольствия и радости.
Я встретился взглядом со своей пленницей, и улыбнулся.
— Вот и получается, что в конечном итоге, все женщины принадлежат ошейнику, — сказал я ей, — просто у них пол рабынь.
Леди Ина что-то промычав, то ли соглашаясь, то ли нет, опустила голову.
— Да, только в неволе, они могут по-настоящему завершёнными личностями, — добавил я, не сводя глаз с вдруг задрожавшей женщины.
— Нисколько не сомневаюсь, что владелица этой баржи, была женщиной знатного происхождения и положения, богатой, изысканной и рафинированной, привыкшей вращаться в самых высоких кругах Ара, возможно, даже рядом с властьпридержащими.
Леди Ина дёрнулась и немного приподняла голову.
— Готов поспорить, что на барже хватало сундуков и ящиков, заполненных дорогой одеждой, драгоценностями и золотом. Такая женщина, несомненно, должна была путешествовать с соответствующими ресурсами и комфортом. Здесь, должно было быть полно лучшей еды и тонких напитков. Полагаю, теперь всё это разошлось по дельте, бутылки дорогих вин мужчинам ренсоводов, изысканные вуали женщинам, чтобы фильтровать воду, а где-то можно услышать перезвон ожерелья, обернутого вокруг лодыжки какой-нибудь рыбачки.
Моя пленница подняла глаза и посмотрела на меня.
— Это ведь баржа Леди Ины из Ара, не так ли? — поинтересовался я.
Одно короткое мычание.
— Поскольку Ты — всё ещё свободная женщина, Ты — в некотором роде, всё та же самая Леди Ина, не так ли, Ина? — спросил я.
Одно мычание.
— Но теперь, — продолжил я, — Ты — пленница, стоящая на коленях, голая и связанная, да ещё и привязанная к плоту.
Снова единственное мычание.
— Похоже, — усмехнулся я, — удача изменила тебе.
Ина склонила голову и хныкнула один раз, соглашаясь с моими словами.
Наконец, я столкнул большую деревянную балку, в верхней части которой была вырезана голова ганта, в протоку. Возможно, со временем, спустя несколько месяцев, она сможет даже найти свою дорогу к заливу Тамбер, а позднее, гонимая течениями и волнами, окажется в водах самого моря Тассы.
— Пойдём, Ина, — бросил я. — Надо продолжать путь.
22. Одеяла
— Похититель! — обрадовано воскликнула моя пленница, стоило мне появиться на залитом солнечным светом песке небольшого островка, на котором мы встали на днёвку.
Ина немедленно встала на колени, разведя их в сторону максимально широко. Именно так, как я приучил её приветствовать меня. Впрочем, ждать моего возвращения она могла как стоя на коленях, так и лёжа на песке, это не возбранялось. Я принёс двух болотных грунтов, пойманных в протоке по ту сторону от острова. Бросив обе тушки на плоский камень, чтобы впоследствии очистить их от чешуи и отделить мясо от костей, само собой, этим должна была заняться моя пленница, щелчком пальцев я подозвал Ину к моим ногам. Женщина моментально вскочила на ноги и приблизилась ко мне, и замерла сзади с слева, как я её учил. Стоило ей оказаться рядом со мной, как я лёгким толчком опрокинул её на песок. Извивалась она в этот раз просто восхитительно, издавая при этом странные, нечленораздельные звуки. Но всё произошло слишком быстро. Не прошло и ена, как я снова был на ногах, чем вызвал слёзы разочарования у Ины, обиженной, что я так рано закончил с ней.
— Приготовь грунтов, — бросил я ей.
— Да, похититель, — вздохнула женщина, беря в руку маленький острый камень, который она использовала для этих целей.
Следует заметить, что за прошедшие несколько дней Ина сильно изменилась. В ней появилось и быстро росло желание быть полезной и служить. Теперь нетерпеливо и с удовольствием она набрасывалась на мелкие работы по нашему общему хозяйству. Иногда, во время их выполнения, она тихонько мурлыкала под нос какие-то незамысловатые мотивчики. Каким странным бы это не показалось со стороны, всё-таки моей рабыней она не была, но её начали интересовать вопросы моего комфортом, например, даже такой мелочью, как подготовка для меня спального места на песке. Понятно, что, прижатой спиной или животом к моим одеялам, на этом самом месте, достаточно часто она оказывалась первой. Но, как это отличалось от первых дней, когда она, только что оказавшись
Наблюдая за ней, стоящей на коленях и острым камнем, разделывавшей тушку грунта, я пришёл к выводу, что сейчас она больше напоминала девушку, выросшую среди ренсоводов, чем ту Леди Ину, что была прекрасным отпрыском одного из самых старых и благородных семейств Ара.
Как я и обещал ранее, в течение пяти дней я связывал Ину во время каждой из наших остановок на отдых, само собой в то время, когда не использовал её для той или иной цели. Это был тот же самый способ, который использовали для меня солдаты Ара, во время ночёвок, с той лишь разницей, что привязанная за ноги и шею беспомощная женщина, вынуждена была спать в таком положении днём. Это было её наказание, и она уже понимала, что стоит мне только захотеть, и оно будет моментально наложено на неё снова. Однако в последнее время, я пошёл на некоторое послабление, привязывая её лодыжки, я давал больше слабины, а не растягивал тело женщины. Кроме того, теперь ноги Ины были связаны в центре верёвки, двумя оставшимися концами я связывал её запястья перед телом, а затем ими же плотно притягивал руки к животу, завязав узел за спиной. Таким образом, дотянуться до узла она не могла ни руками, ни, тем более, зубами. Зато теперь, женщина могла перекатываться с боку на бок, меняя своё положение по своему желанию. Это, конечно, было не так удобно для нее и надёжно для меня, как приковывание цепью за шею или щиколотку, или например, запирание в конуру или закрытую сверху решёткой рабскую яму, но у меня, по понятным причинам, таких удобств под рукой не оказалось. Кстати, прошло уже десять дней, с тех пор как я начал затыкать Ине рот кляпом. Теперь я редко прибегал к этому, имея в виду наши днёвки, конечно, но уже начал подумывать и о том, что можно отказаться от кляпа и в пути. Нисколько не сомневался, что моя пленница встретит подобное облегчение с радостью и её благодарность не заставит себя ждать. Безусловно, порой мне ещё требовалось прибегать к резким окрикам или тонким намёкам, например, лёгкому касанию моим ремнём, всё же она оставалась пока простой свободной женщиной. Но, признаться, я был рад, что за всё время мне так ни разу и не потребовалось прибегать к серьёзной порке. То, что я был способен причинить ей боль, и сделал бы это не задумываясь, заслужи она это, или просто возникни у меня такое желание, оказалось более чем достаточным стимулом для неё. Впрочем, это касается и большинства пленниц, и в особенности рабынь. Безусловно, бывает, что рабыня иногда сама хочет почувствовать вкус плети, но только затем, чтобы убедиться, что она действительно может подвергнуться наказанию, что дисциплина не ослабла, что она — по-прежнему рабыня. Что тоже интересно, зачастую женщина хочет почувствовать на себе плеть мужчины, потому что любит его. Мне самому трудно понять, в чём здесь причина. Возможно, дело в том, что это, по-своему, доказывает ей, что она и в правду его. Безусловно, если она его рабыня, то она, действительно, его по закону, и никакие наказания не требуются, чтобы подтверждать это. Любая, даже самая избалованная рабыня принадлежит своему владельцу точно так же, как и та, которая содержится под самой строгой дисциплиной, какие только возможны. Если же она осмелится усомниться в этом, то ей придётся быстро пересмотреть своё мнение, когда она окажется на невольничьем рынке.
Ина, тем временем, под моим заинтересованным взглядом, закончила с разделкой моей добычи и теперь нарезала сырую рыбу на куски, раскладывая их на горячей поверхности, плоского камня.
— Нам по-прежнему нельзя развести огонь, похититель? — спросила она.
— Нет, — ответил я, вызвав вздох сожаления.
В этот раз она уже не стала задавать глупый вопрос: «Почему?». Ей хватило одной оплеухи полученной пять или шесть дней тому назад. Теперь она знала, что желание похитителя, как и желание господина, не может быть подвергнуто сомнению или оспорено. Если бы мы имели возможность приготовить рыбу, то, по-видимому, сделали бы это, обернув филе свежими листьями ренса, и закопав в угли маленького костра. Однако мне казалось, что разводить огонь было бы не разумно, а скорее даже опасно. Вероятность того, что огонь, дым и запах могут привлечь внимание, была нешуточной. Конечно, я понятия не имел, кого или чего следовало опасаться на болотах в данный момент. Впрочем, объективно, я не считал, что именно сейчас опасность была высока, скорее наоборот, эти места дельты были населены довольно слабо, а вот по мере приближения к границам этого региона, стоило бы удвоить и утроить бдительность. Но и здесь я расслабляться не собирался, поскольку не видел никакого смысла рисковать понапрасну. Ни Кувигнака, ни Кэнка, ни Хси, ни другие мои товарищи, скорее всего не стали бы поступать так опрометчиво. Иногда нужно быть столь же твёрдым, хитрым и терпеливым как мои краснокожие побратимы. Порой, я задавался вопросом, смогла бы Ина выжить в Прериях. Краснокожие, с их хлыстами, столбами и кожей, отлично знают, как надо обращаться с белыми женщинами.