Скиталец
Шрифт:
— Я думаю, это можно устроить, — сказала она и наклонилась, чтобы рассмотреть лицо Лары. — Синяки проходят, и у тебя все еще есть небольшая припухлость, но в целом ты хорошо заживаешь. Тебе нужно быть поосторожнее с ребрами, но я думаю, что тебе пойдет на пользу, если Ронин проведет для тебя экскурсию по базе.
— Мне бы этого хотелось.
— Тогда я вернусь через минуту.
Нэнси ушла, а Лара посмотрела на Ронина.
— И все-таки, насколько велико это место?
— Я не знаю, — ответил он. — Я еще не видел всего. Сомневаюсь,
Лара ухмыльнулась, кожа вокруг ее рта натянулась из-за все еще заживающих порезов.
— Держу пари, что незнание тебя немного беспокоит.
— Я понимаю их опасения. Но да, это беспокоит меня. Должно быть несколько входов, но если бы нам пришлось выбираться, я знаю только тот путь, которым мы вошли.
Кольца для штор заскрежетали по стержню, когда Нэнси вернулась и распахнула их. Она вкатила в перегородку стул на больших колесиках.
— Это должно помочь тебе передвигаться.
— Что это? — спросила Лара.
— Инвалидное кресло. В твоем нынешнем состоянии ты далеко не продвинешься на своих ногах.
Лара хмыкнула, и вспышка боли в ребрах заставила ее немедленно пожалеть об этом. Нэнси заставляла ее вставать с постели каждый день с тех пор, как она проснулась. Каждый шаг, каждый вдох были агонией. Еще до того, как она доберется до занавески, она будет готова вернуться в постель. Теперь ее будут катать по базе? Это было унизительно.
Ронин откинул одеяло и протянул Ларе руку. После нескольких осторожных вдохов она приняла ее и спустила ноги с кровати. Он положил другую руку ей на поясницу, поддерживая, когда она встала.
Она медленно опустилась в инвалидное кресло, прижав к животу руку с шиной.
Нэнси провела пальцами по косе Лары.
— Наслаждайся. Увидимся здесь позже.
Ронин вытолкнул ее из комнаты — он сказал, что она называется Лазарет — и последовал за зеленой линией на полу по большому закругленному бетонному туннелю. Приглушенные голоса толпы доносились из коридора. Они прошли мимо нескольких человек, многие из которых дружелюбно улыбнулись в сторону Лары. Это было странно; в человеческом поселении в Шайенне прямой зрительный контакт иногда считался вызовом. Слишком часто это заканчивалось тем, что нож вонзали кому-то в живот.
Но эти люди просто… улыбались. Все они выглядели хоть и бледными, но здоровыми, словно никогда в жизни не пропускали ни одного приема пищи. Их одежда была чистой и хорошо заштопанной. Их кожа не пострадала от непогоды, и у них не было грязи под ногтями.
Вот кем я стала после того, как Ронин забрал меня домой.
Голоса становились все громче, когда они вышли из туннеля в огромную комнату. Вокруг были десятки людей, занятых различными занятиями — многим из которых у Лары не было названия — и разговорами. На экранах, тут и там развешанных по стенам, мелькали картинки, гудели
— Здесь так много людей, — сказала Лара, переводя взгляд с одного лица на другое.
— Не все люди, — сказал Ронин.
— Здесь тоже есть боты?
— Я насчитал тридцать три, но знаю, что их больше.
Она оглядела толпу, заметив нескольких ботов без кожи. Если бы здесь были еще синты, она не смогла бы отличить их от людей. Все они говорили не только ртом, но и руками, смеялись вместе, выражали свои эмоции на лицах.
Это было совсем не похоже на Шайенн. Эти люди не были разделены.
Они жили в гармонии.
Шеренга из шести человек в одинаковой одежде вышла из туннеля впереди, у каждого в руках была винтовка. На их поясах болталось еще больше оружия — пистолеты и ножи.
— Кто они? — спросила она.
— Солдаты.
— Как железноголовые, только люди?
— Не все люди, — повторил он, — и не очень похожи на железноголовых. Они здесь для того, чтобы защищать людей, которые здесь живут, а не для того, чтобы держать их в подчинении у своих лидеров.
Лара следила за продвижением солдат, пока они не скрылись в толпе.
— Сколько их всего?
— Я не знаю. Они доверяют мне настолько, что позволяют ходить по местам общего пользования, но я не смог точно оценить их реальную численность или вооружение. Здесь этого не выставляют напоказ.
Она нахмурилась; теперь, когда она знала их одежду, она заметила еще троих на мостиках, над головой.
Ронин свернул в другой туннель, и по мере того, как они продвигались дальше, воздух становился влажнее. Запахи сырой земли и растительности усилились, и вскоре они вошли в еще одно большое помещение.
Ряды растений и деревьев стояли под яркими, теплыми огнями. Сам воздух казался наполненным жизнью. Капли росы блестели на ярко-зеленых листьях. С ветвей свисали яркие фрукты, а овощи росли ближе к земле. Многие из них были ей незнакомы.
Остановившись у дерева, Ронин протянул руку и сорвал маленький оранжевый плод. Он протянул его ей. Он был меньше ее ладони, с мягкой, пушистой кожурой.
— Что это?
— Абрикос.
Она мгновение смотрела на него, прежде чем поднести к губам. Ее зубы легко погрузились в нежную мякоть, и сладость разлилась по языку. Это было самое чудесное, что она когда-либо пробовала.
И все же… она едва могла это проглотить. Она обвела взглядом дерево, ветви которого были усыпаны таким количеством абрикосов, что она не могла сосчитать, а затем окружающие деревья, все одинаково усыпанные.
— Нравится?
— Да, это вкусно.
— Твой тон говорит об обратном, — Ронин подошел к инвалидному креслу спереди и присел на корточки на уровне глаз Лары, низко нахмурив брови. — Что случилось?
— Здесь, внизу, совсем другой мир, — она указала на зелень. — Я никогда в жизни не видела столько еды, понимаешь?