Сколько ты стоишь?
Шрифт:
Она задумчиво молчала, и Илья решил предложить другой вариант.
— Или, если хочешь, я схожу вниз, куплю рожок или эскимо. Что ты больше любишь?
Опять вздох.
— Рожок. И шоколадное мороженое.
— Ну, сходить?
Варя молчала, и Берестов начал подниматься с места.
— Стой! — она резко вскочила, чуть не повалив свою баррикаду. — Не надо. Ещё не хватало, чтобы ты мне за мороженым ходил с этой своей больной ногой. Я сама могу!
Илью словно ледяным душем окатило.
«Со своей больной
— Как скажешь.
Берестов сел обратно. Перед глазами от обиды и ярости аж потемнело.
Он давно научился не обращать внимания на подобные высказывания, понимая, что делаются они не со зла. Но от Вари услышать такое оказалось почему-то вдвойне обидно.
Она тоже села и какое-то время просто пыхтела за баррикадой. Потом сказала:
— Извини, я… это было грубо.
Разговаривать Илье уже совсем не хотелось, поэтому он просто буркнул:
— Ничего, — и зло щёлкнул мышкой по экрану. Куда-то попал. Кажется, что-то случайно удалилось…
— Хочешь… сходим в кафе? Вместе.
Варя выдавила это из себя явно с очень большим трудом, и Берестов разозлился ещё сильнее.
— Нет. Спасибо. Много работы.
Она озадаченно замолчала, затем зашуршала бумажками. Но слава богу, больше с ним не заговаривала. Илья не чувствовал в себе сил отвечать вежливо, но хамить тоже не хотелось. Лучше просто молчать, пока не схлынет…
Вот только не схлынуло даже до конца дня.
Варю вновь разрывало от совершенно противоречивых ощущений.
С одной стороны, ей было досадно за свою несдержанность — она ведь ясно видела, что Илья обиделся.
С другой — она не имела в виду ничего плохого, так почему ей должно быть досадно?
С третьей — с чего это она вдруг беспокоится о переживаниях Берестова? Он её вообще изнасиловал!
С четвёртой… а, так можно до бесконечности перечислять, столько всего смешалось в голове у Вари. Ей хотелось одновременно и извиниться, и запульнуть чем-нибудь в Илью. А потом расплакаться.
Варе вообще с самого утра в этот день хотелось плакать. Реветь во весь голос и швыряться предметами… Лучше колюще-режущими.
Но на работе нельзя ни плакать, ни швыряться. Поэтому Варя просто весь день молчала и дулась. Корпела над проектами, но при этом постоянно слышала, как Илья копошится за баррикадой. И слушала, как он разговаривает с клиентами. Берестов вообще всегда был жёстким в подобных разговорах, хоть и вежливым, но в этот день по уровню жёсткости превзошёл сам себя. По краю ходил, ещё бы чуть-чуть — и уехал в откровенные угрозы.
Разозлила она его, да.
Вот же блин… неженка какая. Прям слова ему ни скажи. Что она такого сказала-то? Да ничего особенного!
Но сама тоже дура. Не надо вообще Берестову напоминать про его ногу. У него, кажется, с ней большие комплексы связаны.
Хотя
Нет, ну нельзя же так…
Да почему нельзя-то?! Что она его, била? Насиловала? Не захотела просто, чтобы за мороженым шёл! Тоже мне, преступление! А он вообще насильник!
Но он же не специально…
Ага. Шикарное оправдание. Так любой косяк можно оправдать. А уж для йггдгз изнасилования подобное оправдание — просто великолепно!
Вот именно! Да! Илья её за шлюху принял, а она ещё должна тут плясать перед ним, что ли?! Нет уж, дудки!
… Так весь день и продолжалось. Варя мысленно ругалась сама с собой, то злясь, то расстраиваясь. И не представляла, как поедет с Берестовым в одной машине.
Но когда в конце рабочего дня он спросил, вставая с места: «Поедешь на метро?» — Варя закусила губу и замотала головой. Илья посмотрел на неё недовольно, вздохнул, но ничего больше не сказал — молча направился к выходу. А она, как обычно, посеменила за ним.
Они всегда так ходили — Илья спереди, Варя сзади. Система в обратном порядке работала со сбоями.
В машине она впервые пристегнулась без напоминания, не иначе, со злости. Хотя обычно ремни и Берестов в её сознании сочетались очень плохо.
Илья завёл автомобиль, начал выруливать со стоянки. Врубил аудиосистему, и на Варю опять загрохотало и забумкало нечто, совсем с её точки зрения не похожее на музыку. Она поморщилась, и Берестов вновь включил обычный инструментал.
— Кошмар, — буркнула Варя. — Как ты вообще это слушаешь.
— Обыкновенно, — процедил Илья, набирая скорость. — Как все люди. Ушами.
Варя надулась.
— А я в тебе в принципе многого не понимаю. Шлюхи тебе зачем? Ты красивый, бери любую, и так все стелятся. Зачем шлюх заказывать?
Она не смотрела в этот момент на Берестова, но чувствовала, как он напрягся.
— Тебе реально хочется это знать?
— Да, хочется. Мне хочется знать, что во мне похоже на б***. Где ты разглядел во мне шлюху?! А то, может, мне отрезать чего-нибудь нужно? Лишнее у меня что-то? Так ты скажи, я пойду, пластическую операцию себе сделаю! Или…
Варя не договорила — Илья вдруг резко затормозил, остановившись совершенно на неположенном месте. Выдохнула только возмущённо и почти сразу испуганно задрыгалась, когда Берестов навис над ней злой и очень грозный — но только навис, руками не трогал.
— Прекрати истерику, — сказал он пугающе ледяным тоном. — Если тебе так не нравится сидеть рядом со мной, выходи, я тебя не держу. Ты думаешь, мне очень приятно осознавать, что ты терпишь моё присутствие, мои прикосновения? Думаешь, приятно ощущать себя насильником? Ошибаешься. Я презираю себя настолько, как тебе и не снилось. Я очень стараюсь сделать так, чтобы ты меня не боялась, Варя. Но я не могу прыгнуть выше головы.