Сколько ты стоишь?

Эрос Эви

— Когда? — переспросил Илья тихо, и Варя улыбнулась. Немного горько, но улыбнулась.

— Когда я разбила у нас дома всю посуду. Всю, до последней тарелки. Соседи даже ментов пытались вызвать, но те не поехали, сказали, что громить собственную квартиру посреди бела дня в нашей стране никому не запрещено. Даже пошутили, сказали, мол — звоните, если начнут посудой из окна швыряться…

Варя смутно помнила тот день. Что-то её тогда взбесило… Кажется, в школе упомянули про предстоящее родительское собрание, что о нём нужно сообщить «вашим

мамам». И Варю будто бы взорвало изнутри.

Отец, придя после работы домой, оглядел разгромленную квартиру уставшими глазами и сказал: «Дочур… а хочешь, завтра в зоопарк сходим?»

Варя, ожидавшая отцовской ругани, тогда оторопела… и согласилась.

Именно там, шагая по территории зоопарка под руку с папой, она по-настоящему осознала то, о чём её просила мама перед смертью. И вспомнила, что у неё всё-таки остался человек, которого можно любить, и о котором нужно заботиться. И поняла, что этому человеку плохо не меньше, чем ей.

— А второй раз?

— А? — Варя вынырнула из собственных воспоминаний и помотала головой, чтобы прогнать из головы образ себя двенадцатилетней. — А второй раз… Я тогда в институте училась, влюбилась без памяти в одного… придурка. Конечно, он для меня в то время придурком не был. Мы встречались, я даже жить с ним начала. Готовила ему, рубашки гладила и вообще думала, что это навсегда. А Стас… так его звали… я ему нужна была только для интимных и кулинарно-убирательно-гладильных услуг. Он из богатеньких был, крутой весь, как яйцо. Ну и однажды надоела я ему, другую телочку себе присмотрел. А я ещё тогда сильно переживала из-за отца и Ирины — он меня только-только с ней познакомил… В общем, Стас придумал очень оригинальный способ от меня избавиться. Привёл одного из своих крутых друганов и предложил заняться сексом втроём.

Илья издал какой-то невнятный звук, похожий на подавленное рычание.

— Стас знал, что я не соглашусь, и поставил условие — мол, либо ты всех моих друзей обслуживаешь, либо выметайся. Я, конечно, была в то время наивной, — Варя усмехнулась, — но не до такой степени. Убежала из его квартиры, даже вещи не собрав. И так разнервничалась, что попала в больницу. С кровотечением. Там мне и сказали, что я была беременна.

— Господи… — пробормотал Илья и повёл плечами — будто бы его что-то душило.

— Угу. Вот после этого я и попробовала походить к психотерапевту второй раз… То же самое. Не могу я нормально раскрыться незнакомому человеку. И не помогает мне это совсем.

— А что помогло? — спросил Берестов глухо.

— Знаешь, как это ни странно — Ирина. Она меня тогда в больнице часто навещала, почему-то совершенно не обращая внимания на то, что я с ней довольно грубо обхожусь. Позже я поняла, что она просто мне очень сочувствовала. Моя мачеха не идеальный человек, но сердце у неё есть. Ирина разговаривала со мной об отвлечённых вещах, приносила какую-то еду и мы её вместе хомячили. А потом стала учить меня рисовать.

— Рисовать?

— Ага.

Она ведь художница. Стены в квартирах расписывает, картины малюет, для журналов рисует. Очень талантливая. Узнала, что я совсем не умею рисовать, и начала меня учить. И рисование мне тоже помогло… А потом выяснилось, что она беременная, через девять месяцев родился Дятел — и мне стало не до своих проблем.

Илья какое-то время молча крутил руль, гипнотизируя взглядом дорогу. И спросил, когда они уже подъезжали к Вариному дому:

— А что… с этим Стасом?

— Понятия не имею. Я его не видела с тех пор, как институт закончила. Думаю, всё у него прекрасно. Нет, даже не так. Всё у него зашибись.

Берестов мрачно усмехнулся, припарковываясь возле подъезда Вари.

Может, зря она ему всё это вывалила?.. Странно — так захотелось поделиться, и слова будто бы жгли её изнутри.

— Варь… мне прикасаться? — поинтересовался Илья напряжённо, как только машина окончательно остановилась, и девушка кивнула.

— Конечно. А давай сегодня попробуем не к руке?

— А к чему? — нахмурился Берестов.

— Ну… к чему-нибудь другому. Я закрою глаза, а ты прикасайся. Если мне не понравится, я скажу.

Илья пожал плечами, и Варя, поудобнее устроившись в кресле, закрыла глаза. Вздохнула, стараясь расслабиться… но всё равно чуть вздрогнула от неожиданности, когда почувствовала пальцы Берестова на своей щеке.

Он сразу убрал руку.

— Нет-нет! — пробормотала Варя, ощущая, как стало жарко лицу. — Продолжай. Мне не страшно.

К его ладони, нежно гладившей щёку, хотелось прижиматься. Как будто Варя была котёнком. Но она не прижималась, просто сидела, а Илья бережно проводил самыми кончиками пальцев от виска девушки к её подбородку, а потом чуть ниже, касался шеи…

Даже замурлыкать захотелось.

— Так? — спросил он чуть хрипло, и Варя кивнула, вообще не в силах говорить.

Илья осторожно отвёл в сторону её волосы и дотронулся до уха, затем начал его массировать. И это было настолько приятно, что она даже сильнее запрокинула голову и чуть слышно застонала.

Берестов остановился, расслышав этот стон.

— Плохо? — спросил он с беспокойством.

— Нет, — шепнула Варя, с трудом выдавив из себя пару слов. — Хорошо…

Илья вздохнул и вернулся к массажу уха. Потом вновь спустился к щеке, погладил так нежно, что Варя вся покрылась мурашками. Просто с ног до головы…

И снова подбородок, шея… И нежные, бережные прикосновения, будто бы Варя из хрусталя сделана.

А когда Илья окончательно переключился на шею и начал аккуратно её поглаживать… Варя вдруг почувствовала странное томление в груди. Будто бы она тоже жаждала его прикосновений…

И соски напряглись. Да так сильно, что Варя почти физически ощущала, как они трутся о ткань лифчика.

А Берестов вдруг остановился, отодвинулся от неё и глухо сказал:

— Всё. Я думаю, на сегодня достаточно.