Сколько ты стоишь?

Султан Лия

– А что теперь делать?
– удивленно спрашиваю его, обернувшись через плечо.

– Иди вон туда, - подняв руку, папа показывает на линию горизонта.
– Только не оборачивайся, хорошо?

– А ты?

– А я всегда буду с тобой. Тебе пора, жануля. Время вышло.

Спохватившись, беру за руку малыша, который все время нашего разговора жевал одуванчик, и веду его туда, куда велел папа. В какой-то момент перехожу на бег и мальчик, звонко смеясь, бежит за мной. Линия горизонта все дальше, но я не оборачиваюсь, а лишь останавливаюсь, чтобы отдышаться. Поднимаю голову к небу, ловлю лучи полуденного

солнца, и одно из них слепит глаза до рези и слез. Закрываю их и затихаю, чувствуя, как они играют на веках, словно солнечные зайчики. Так интересно посмотреть, что же там, поэтому немного напрягаюсь и просыпаюсь, но уже не на поляне, а в палате со светло-зелеными стенами. В ней светло и тепло, а рядом со мной на стуле сопит Роберт. Руки сложены на груди, голова смешно болтается, как у болванчика, время от времени он даже храпит. Только сейчас вспоминаю, почему я оказалась на больничной койке и начинаю чувствовать, как болит лицо. Воспоминания вчерашнего вечера оживают, как кадры страшного фильма, отчего я тут же накрываю живот и холодею от страха.

– Роберт! Роберт!
– бужу его настойчиво, а он опять не слышит.
– Зейферт!

От моего тихого рыка он мгновенно распахивает глаза и смотрит так, будто впервые видит.

– Проснулась?
– всполошился он и взял меня за руку.
– Как ты, родная?

– Я…не знаю. Ты мне скажи, - гляжу на него с надеждой.
– Малыш?

– С ним всё хорошо, Индира. Не переживай.

– Правда?
– глаза наполняются слезами, и образ Роберта становится нечетким. странное ощущение дежавю от сказанного им пронзает насквозь. Всё это будто бы уже со мной было, только во сне.

– Да. Ребенок в норме, только у тебя тонус. Тебя оставят здесь под наблюдением.

– Хорошо, - вытираю влажные и соленые щеки.
– Так будет правильно, я всё сделаю, как надо. И знаешь, кажется, у нас будет сын.

– Да?
– уголки губ дергаются в легкой улыбке.

– Он мне приснился. У него были такие же волосы, как у тебя. И глаза моего отца.

Роберт пододвигает стул ближе и тянется, чтобы обнять. Я сама тянусь к нему навстречу и прохожусь пальцами по любимому, дорогому лицу, чувствую, как мое начинает болезненно гореть. Он нежно и осторожно целует меня, боясь ранить сильнее. В его поцелуе столько любви, заботы и страха, что все внутри меня разом поднимается и бурлит.

– Любимая моя, - шепчет он в паре миллиметров от моих губ.
– Я чуть не умер. Я чуть его не убил.

– Мне было так страшно, Роб. Страшно, что ты не успеешь ко мне, - соприкасаемся лбами и учащенно дышим.
– Я так тебя люблю.

Сразу же после моего признания его телефон начинает разрываться от звонка. Роберт тянется за ним в карман, достается и тут же отвечает:

– Да, Лев. Да, проснулась. Есть новости?

Он слушает собеседника и его лицо постепенно становится жестче, а взгляд темнее.

– Ясно. Когда?
– снова ждет ответа от Льва и добавляет.
– Ты сможешь приехать? Хорошо, я ей скажу.

Отключив телефон, он косится на меня и понимаю, что случилось что-то плохое. Может, даже страшное.

– Что?
– сипло проговариваю.
– Нашли Руслана?

– Нашли, - кивает он и опускает голову.
– Он в реанимации. Сильно обгорел. Говорят, не выживет.

– Как?
– прикрываю рот

ладонями.

– Это не все, - Роберт выдерживает паузу, видя, какой эффект произвела на меня новость о смерти бывшего мужа.
– Его мать умерла. Полиция думает, ее убил сын.

– Не может быть! Он же молился на мать. Почему?

– Видимо, когда он сбежал из твоей квартиры, то поехал к матери. Не знаю, что там у них случилось - поругались, или он был под кайфом, но когда оперативники приехали к ней домой, то нашли ее на полу в гостиной. Она лежала у стола с проломленной головой. Мертвая. Скорее всего, Руслан толкнул мать, она упала и ударилась.

– Он толкнул ее?

– Видимо да. И еще опустошил ее сейф. Но далеко все равно не уехал. По дороге в аэропорт, он вылетел на встречку, столкнулся с другой машиной и его отбросило с дороги. Машина загорелась. И он тоже…

– Он, - тяжело сглатываю, - успел выпрыгнуть?

– Да. Лев говорит, там большая часть тела обгорела. Его тушили очевидцы. Вероятно, он не доживет до следующего утра.

Я запоздало реагирую на рассказ Роберта, ведь только несколько часов назад я видела Руслана, говорила с ним, бежала от него. А теперь его нет. И я не могу вспомнить того, за кого однажды вышла замуж. Не помню, как он ухаживал, как сделал предложение, не помню уже, почему я тогда согласилась? Что мной двигало? Как он меня очаровал? Но я помню, в кого его превратил алкоголь, наркотики, деньги и безнаказанность.

– Лев сказал, полиция сегодня приедет допросить тебя.

– Господи!
– опускаю голову и прячу лицо в ладонях.
– Неужели это все?

Роберт встает рядом и обнимает меня. Вцепившись в его руки и прижавшись к крепкому мужскому плечу, смотрю перед собой и кусаю губы. Не могу до конца разобраться в собственных чувствах. Хотела ли я их смерти? Конечно, нет? Жалею ли я его и Ляйлю? Возможно. Чувствую ли облегчение, зная, что Руслан больше не будет меня преследовать и эта страшная, неприглядная глава моей жизни, наконец, закончена? Однозначно, да, как бы жестоко это не звучало.

– Ничего не бойся! Все закончилось. Его больше нет, - говорит Роберт и целует в макушку.
– А я всегда буду рядом с тобой.

Поглаживаю его по руке и льну к нему, чтобы он укрыл меня от всех бед. Знаю, я сильная женщина. Но только рядом с ним позволяю себе быть слабой. Но если будет нужно, я отдам за него жизнь. Как и он за меня.

ЭПИЛОГ

Год и девять месяцев спустя

Индира

– И все-таки я все больше нахожу в нем черты своего покойного мужа - Райнера, - держа на коленях маленького Тимочку говорит моя немецкая свекровь.

– Да? А мне кажется, у него глаза моего покойного мужа. Такие же серые и красивые. Да, мой балапанчик, - мама тянется к внуку и щипает его за пухлые щечки.

– О чем вы спорите?
– спрашивает отчим и мама пересказывает ему диалог с Ирмой.

– О Боже, женщины, угомонитесь, - смеется Виктор.
– Он вообще похож на меня.