Скопа Московская
Шрифт:
Кабаков, кстати, для такого невеликого городка, а то и большой деревни, каким было Царёво Займище, здесь оказалось как-то очень уж много. Их открывали все кому ни лень, прямо в заброшенных домах, которые не успел никто занять или купеческих лабазах, стоявших пустыми по военному да и вообще смутному времени. Как только войско уйдёт, закроются почти все, останется, наверное, лишь один — больше местным и не надо. Да и ходить туда почти что некому.
Очень уж многие из местных жителей предпочли пойти в солдаты нового строя, а то и посошную рать, ведь это освобождало из крепости, давало шанс на свободу,
Вёл обоз ехавший верхом князь Иван Шуйский, прозванный Пуговка. В отличие от брата Дмитрия, самый младший из моих дальних дядьёв предпочитал седло возку. Он ловко спрыгнул с коня передо мной и сделал широкий жест, указывая тянущиеся по дороги телеги и колонны стрельцов.
— Принимай, воевода, от царя подкрепление, — сказал он, широкой улыбаясь. — Три полных приказа московских стрельцов, да обоз с припасом огненным да провиантом для людей и фуражом для коней.
— Благодарность моя царю от всего сердца, — заверил я Ивана. — Идём же ко мне в дом, надо переговорить нам.
Я занимал лучший дом во всём Царёвом Займище, он принадлежал, конечно же, старосте. Да тот умер ещё под самый конец осады, не молод был, и пускай пайку получал солдатскую, но и этого оказалось мало для поддержания сил. Супруга его померла давно, дети выросли, однако пока избу занимали воеводы никто из них и не думал предъявлять своим права на отцово наследство.
— Славно ты тут устроился, Михаил, — усмехнулся князь Иван, усаживаясь за стол. Там уже стояла снедь да квас и пиво. — Прямо врастаешь тут в землю уже.
— Скоро двинемся мы к Смоленску, — заявил я, принимая его упрёк. — Довольно у меня теперь и людей нового строя, и пик для них, чтобы было чем удивить Жигимонта с его ляхами. А вот кое-чего всё же недостаёт.
— Помилосердствуй, Михаил, я же три полных приказа московских стрельцов привёл, — всплеснул руками князь Иван. — Кого же ещё не хватает, воевода?
— Конницы почитай не осталось у меня, — ответил я. — Вот кто нужен. Без неё, одной только пехотой, ляха не побить. Под Клушиным я положил почти половину детей боярских, что была к меня. Многие после разъехались по поместьям, раны лечить да здоровье поправлять. А без конницы ляха не побить. Не выстоит пехота одна против жигимонтовой рати.
— Так ты, Михаил, всех, кого можно из Москвы забрал, — развёл руками князь Иван, — да и с городов окрестных тоже. Неоткуда взять ещё поместной конницы.
— Так не Москвой единой государство наше сильно, — заявил я. — Есть ещё воеводы, что царю верны, они-то и могут дать войску конницу.
— Ох, чуется мне, знаю я о ком ты речь ведёшь, Михаил, — покачал головой князь Иван. — Да только нет веры ему. Пускай и обласкан рязанский воевода царём, а брата его на Москве видали, и слух идёт, что разговоры он говорит такие, что за них в подвалы угодить можно.
— Так отчего не в подвалах он? — приподнял бровь я.
— Скользок
— Так ты от моего имени его воеводой над рязанскими дворянами и поставь, — усмехнулся я. — Пускай послужит Отчизне делом, а не словеса поганые говорит на Москве.
— Ты думаешь, рязанский воевода его из Москвы вызовет? — усомнился князь Иван.
— А я его сам, через тебя, конечно, о том попрошу, — сказал я. — Если даст людей, не откажет в просьбе первой, так и во второй не сможет.
— А как не даст он людей? — прищурился князь Иван.
— Всё одно идти мне на Жигимонта надо, — пожал плечами я. — С рязанскими дворянами или без них.
— А ещё говорят, у тебя в войске убыток, — высказался князь Иван, меняя тему.
Соглашаться на моё предложение он не спешил. Видимо, решил потянуть время и подумать над ним как следует. Скорее всего, сегодня ответа мне ждать не стоит.
— Есть убыток, — кивнул я, мрачнея. Не нравилось мне про то говорить, но ничего скрывать от князя Ивана, который и так всё знает смысла нет. — Воевода Бутурлин сбежал, говорят, прямиком в Калугу, к тамошнему вору.
— И с чего бы ему так делать? — прищурившись глянул на меня князь Иван.
— Разговоры он вёл крамольные да не скрывался вовсе, — ответил я. — Мне-то всё равно, да только как узнал Бутурлин о том, что ты обоз ведёшь, так в ту же ночь и утёк. Взял коня резвого, аргамака, что у ляхов взяли, да ещё одного, заводного, да и был таков.
— А про Калугу откуда знаешь? — быстро спросил у меня князь Иван.
— Да мог и к Жигимонту переметнуться, — пожал плечами я, — Бог ему судья. Но думаю всё же к вору, в Калугу. Не служит в войске жигимонтовом никого из наших перемётчиков. Ни к чему ему слава нового Курбского.
— Ну да, — согласился князь Иван, — а при воре детей боярских да дворян вообще много ещё, не только ляхи да татарва с воровскими казаками.
Как я думал, в тот день князь Иван не дал мне ответа, но отчего-то уверен я был, что согласится. Так оно и вышло. Спустя пару дней, когда войско уже готовилось выступать к Смоленску, князь Иван Шуйский, прозваньем Пуговка, покинул его и с небольшим отрядом гайдуков выехал по дороге на восток, в Рязань. Прямо к тамошнему воеводе Прокопию Ляпунову, тому самому, кто прислал ко мне людей с «воровской грамоткой», в которой открыто именовал меня царём и подбивал на бунт.
Глава четырнадцатая
Опасные маневры
Бутурлин буквально ворвался в Калугу. За пару вёрст до городских стен он пустил гусарского аргамака галопом, пересев предварительно на свежего. Легко промчавшись мимо воровских стрельцов, дежуривших на воротах спустя рукава, он на взмыленном коне помчался по городу прямо к царёву крыльцу. Но конечно же и до стен здешнего деревянного кремля не добрался. Казаки несли службу куда справнее распустившихся стрельцов, и перехватили Бутурлина ещё на торгу. Он не сопротивлялся, когда зверского вида казак схватил его коня под уздцы, а товарищи его подступили со всех сторон. Оружия не обнажали, но руки держали на рукоятках сабель и заткнутых за широкие пояса пистолетов.