Скопец, сын Неба

Юрченко Сергей

Иохонан на своем берегу замечает группу из восьми человек. Видит он и то, как один из них догоняет лукавую женщину, говорит с ней и дает ей кошель. Женщина падает перед ним на колени, юноша налагает руку ей на голову и, видимо, благословляет ее какой-то силой, неведомой отшельнику. Женщина ловит руку своего благодетеля и целует ее. Сияющий юноша возвращается к своим спутникам и говорит:

– Учитель, я сделал, как ты велел. И я благословил её Святым Духом.

– Хорошо, мой мальчик. Сейчас ты и сам сделал шаг к Небу.

Иоанн впервые благословил Святым Духом, совершенно не понимая при этом, что он сделал, но его распирает самодовольство.

– Кажется, мой мальчик, тебя переполняет гордость,- замечает Иисус.

– Учитель, разве человек не имеет права гордиться своими добрыми делами?

– Человек имеет это право.

Но если ты делаешь добро ради жертвы, то нет в этом свободы. Взгляни на солнце. Оно равно светит праведным и грешным, евреям и язычникам, дворцам и трущобам. Можно ли назвать солнце добрым?

– Наверное. Солнце тратит себя ради нас. 

– Но зачем оно это делает? Ведь оно тратит себя не как Иохонан – ради раскаявшихся и не как Бог – ради евреев, но ради всех живых. Думаешь, это - милосердие?

– Не знаю, учитель. Может, это - любовь?

– Может, это – бесчеловечная свобода: светить всем равно? Ведь и камни служат нам точно так же. Но видел ли ты камень, который был кому-нибудь рабом? Люди становятся рабами камней, но камни никогда.

С другого берега Иохонан еще раз внимательно присматривается к восьмерым мужчинам. Он давно привык к тому, что многие люди приходят только посмотреть на него. Иногда они просто уходят, иногда принимают его крещение. Ему давно известно, что Синедрион несколько раз подсылал к нему своих агентов, чтобы изобличить его в каком-нибудь нарушении. Месяц назад фарисеи несколько дней наблюдали за ним. У фарисеев шестьсот тринадцать заповедей. Где-нибудь человек должен оступиться. В конце концов, они обвинили его в нарушении субботы, ибо он крестил людей и в этот день. Вышел спор. Тогда Иохонан заявил, что его крещение с небес и делается по воле Бога. Приходили саддукеи и пытались спровоцировать его на глупость. Они использовали фарисейскую веру в воскресение, которую исповедовал Иохонан. “У одной женщины было шесть мужей, и все умерли,- рассказали ему притчу.- Чьей женой она будет в воскресении?” Отшельник ответил, что в вечной жизни все будут как он - нашриты, которые не женятся. Тогда они придумали другую загадку: “Семь язычников томились в пустыне от жажды. Они убили одного из них и выпили его кровь, так что душа его, которая была в крови, стала частью их душ. Как в воскресение его душа отделится от душ остальных?” Иохонан гордо изрек: “Что человеку невозможно, то возможно Богу”. Саддукеи ушли не с чем. Усомниться в могуществе Бога они не смели.

Иохонан уверен в своей духовной силе, и эта уверенность действует на ущербную психику паломников, которые идут к нему за исцелением. Он налагает на них руки, и недуги их затихают, он изгоняет бесов из истеричных женщин и припадочных, и бесы ему повинуются. Он не может объяснить это ничем иным кроме власти Господа.

Чародейство во всем античном мире считалось проявлением божественных сил. Тысячи магов бродили по миру, их всюду встречали с почтением, жрецы и маги были врачами этого мира, к их прорицаниям прислушивались императоры. Их оракулам верили самые просвещенные люди, против магов не смели выступать последователи Пифагора и Платона. Единственным противником чародеев и пророков оставался безбожник Эпикур. По иронии истории именно к мнению этого атеиста - философа присоединится Церковь. Признав весь пантеон античных богов дьявольским отродьем, она автоматически признает и всю магию сатанизмом. Одно время античный мир одинаково не любил эпикурейцев - безбожников и христиан, исповедующих единственного Сына Божьего. Когда же империя приняла христианство, последователям атеиста Эпикура пришлось хуже всех. Прозвище “эпикуреец” стало ругательным, как еще совсем недавно ругательным было и прозвище “христианин”, которое пытался обелить перед философом-императором Марком Аврелием епископ Афиноген.

Иордан тихо несет свои мутные воды меж камней, ракитника и камыша к Мертвому морю. Восемь спутников устраиваются на земле в тени ивовой рощицы, словно в дозоре, наблюдая за противоположным берегом. Ученики Иохонана собрались вокруг логова отшельника и стараются их не замечать. Очевидно, они привыкли к такому вниманию.

– Учитель,- спрашивает Иоанн,- Иохонан так же мудр, как наш садовник Захария, или более мудр?

– Нет.

– Захария мудрее?

– Давай спросим мнение Матфея. Он недавно говорил о мудрости,- Иисус дружески обращается лицом к мытарю.

– Я? - неуверенно произносит Матфей. - Я лишь сказал, что мудрец не может

быть жестоким.

– Вот и поделись с нами своими соображениями, - поощряет его Иисус.

Матфей собирается с мыслями.

– Я полагаю, что мудрость не может быть жестокой, ибо жестокость - это звериное чувство. Бог же дал человеку разум, что бы он усмирял свои звериные желания. Мудрец самый разумный из людей. Следовательно, он должен быть кротким как голубь.

– Значит,- заключает Иисус, - смирение является отличительной чертой мудреца?

– Но ведь вы поэтому, учитель, назвали Захарию мудрым, - говорит мытарь.

– Я так сказал? - удивляется Иисус, чуть иронично улыбаясь.

– Все слышали это, - мытарь разводит руками.

Улыбка Иисуса, этот величайший ораторский приём, который не описан ни в одной книге по риторике, сбивает его с толку. Он не может понять: говорит учитель серьезно или подшучивает над ним.

– Наверное, я имел в виду усталость.

– Усталость?

– Да, мой друг. Не смирение перед жизнью, но усталость от человеческого. Во многой мудрости много печали, а печаль только от усталости. Думаешь, я смирился с этим миром? Я - против этого мира! И никогда не смирюсь с ним!

Матфей кивает головой.

– А теперь скажи, мудры ли пророки?

– Я уже и не знаю, - смущенно признается он. - Они должны быть мудры, коль скоро несут людям Божью мудрость.

– Кротки ли они?

– Нет. Пророки очень неуживчивые люди, если верить Писанию.

– Вот видишь.

– Но ведь вы не такой! - не выдерживает Матфей.

– Хочешь сказать, я очень уживчив?

– Простите меня, учитель, но с вами могли быть тысячи, если бы вы захотели. Ведь вы обладаете не только истиной, но и тем, что греки называют “харизмой”. Люди пойдут за вами, если вы их позовете.

Если это признание и трогает Иисуса, то лишь на мгновение.

– Если уже ты вспомнил о греках, то скажи мне. Тебе известно, что такое эзотерическое учение?

– Да, учитель. Это внутреннее, тайное учение, которое не открывают всем.

– Почему? Знание - не золото. Раздавая знания другим, сам их не теряешь. Почему же люди, обладающие знанием, скрывают его от других? Я не говорю о шарлатанах, которые на тайнах зарабатывают себе золото. Я говорю о тех, кому золото не нужно. Помнишь, я говорил о жрецах храма в Саисе, которые дали обет молчания? Не было им пользы от их молчания. Храм их приходил в запустение и, возможно, их великое знание уже умерло вместе с ними. Они молчали, ибо этому миру не нужна была их бесчеловечная истина, пожирающая человека в самопознании, как та змея, которую они избрали своим символом. Люди любопытны и падки до всего нового, но не понимают они, что не истина для человека, человек - для истины. Познание - это преобразование души. Входя в этот дом, ты можешь и должен выйти из него другим. Если ты вполне доволен собою, зачем тебе входить туда? Этот дом для алчущих и нищих духом. Входи в этот дом знания как в гроб, простившись с собою навсегда. Святому Духу нужны свободные. Все рабы человеческого остались за дверьми. Вот почему тайные, эзотерические учения передаются лишь тем, кто прошел испытание - голодом, безмолвием и мраком.

– Теперь я понимаю, учитель, - произносит Матфей.

Все остальные, забыв об Иохонане, внимательно слушают. Им становится ясен смысл голодовки, к которой их принудил Иисус. Андрей, хотевший было сходить в Аенон за продуктами, не смеет теперь об этом упомянуть.

– В азиатском Эфесе, - продолжает рассказывать Иисус, - на окраине города имеется гимназий гностиков. Там учат философии и математике. Десять лет длится обучение. А потом лучшие из учеников становятся членами тайного ордена. В этом ордене почитают Святой Дух, который они называют София и который восприняли от своего древнего учителя по имени Гераклит. Они хранят его книгу “О природе”, но написана она очень коротко и так темно, что если не знаешь истины, то сочтешь ее глупой и пустой. Я же не читал книги светлее и разумнее. Пределов души не отыщешь, говорил Гераклит, а зрение - обман. Мир полон душ, и только из душ он состоит. Логос - это язык душ, творящих мир. Душ существование, как и существование мира возможно только в движении и непрерывном изменении. В одну и ту же реку нельзя войти дважды. Останови Логос - и он станет Святым Духом, а мир растворится в Царстве Небесном. Вот в чем состояло учение этого мудреца. Говорят, он был из царского рода, но пренебрег троном и остался частным лицом.