Скорбь Сатаны. Вендетта, или История всеми забытого
Шрифт:
– И я также, уверяю вас! – тут же воскликнул я. – Вы сделаете мне одолжение, продолжая вести мои дела, как вы это делали для моего родственника, и будьте уверены в моей благодарности.
Оба маленьких человечка снова поклонились, и на этот раз мистер Эллис пожал мне руку.
– Мы сделаем для вас все, что в наших силах, мистер Темпест. Не правда ли, Бентам?
Бентам важно кивнул головой.
– А теперь, как вы думаете, следует ли нам сказать это, Бентам, или не следует?
– Может быть, – задумчиво произнес Бентам, – будет лучше сказать это.
Я
Мистер Эллис потер руки и улыбнулся.
– Дело в том, мистер Темпест, что у вашего покойного родственника была одна весьма странная идея, и хотя он был человек тонкий и неглупый, но, несомненно, имел весьма странную идею, и, быть может, если бы он ее настойчиво преследовал, то она могла бы привести его в дом умалишенных и помешать ему распорядиться своим громадным состоянием так разумно и справедливо, как он это сделал; к счастию для него и для вас, он не настаивал на ней и до последнего дня сохранил свои удивительные деловые качества. Но я не думаю, чтоб он когда-нибудь вполне освободился от своей идеи, не правда ли, Бентам?
Бентам задумчиво рассматривал черный круглый знак от газового рожка на потолке.
– Не думаю, нет, не думаю, – ответил он. – Я уверен, что он был совершенно убежден в этом.
– Что это за идея, наконец? – спросил я нетерпеливо. – Не занимался ли он изобретением нового летательного аппарата, чтобы таким путем избавиться от своих денег?
– Нет, нет, нет! – И мистер Эллис рассмеялся над моим предположением тихим приятным смехом. – Нет, дорогой сэр, никакие фантазии в механике или торговле не занимали его воображения. Он слишком… э… да, я думаю, что могу так сказать… он слишком глубоко противился тому, что называется «прогрессом», для того, чтоб помогать ему новыми изобретениями или какими бы то ни было другими средствами. Вы видите, мне немного неловко объяснять вам то, что действительно кажется самой нелепой и фантастической идеей, но – чтоб начать – мы, в сущности, никогда не знали, каким путем он составил свое состояние. Не правда ли, Бентам?
Бентам плотно сжал губы.
– Мы совершали операции с большими суммами и советовали, как лучше их поместить, но спрашивать, откуда они берутся, было не наше дело. Не правда ли, Бентам?
Бентам степенно кивнул головой.
– Нам доверяли, – продолжал его компаньон, мягко соединяя кончики пальцев, – и мы старались оправдать доверие скромностью и верностью, и только после долгих лет деловых отношений наш клиент высказал нам свою идею, совершенно невообразимую и странную: короче, он считал, что продался дьяволу и что его громадное богатство стало результатом этой сделки.
Я от души расхохотался.
– Что за вздорная мысль! – воскликнул я. – Бедняга! Очевидно, у него что-то было с головой, или, быть может, он употребил это выражение только в фигуральном смысле?
– Не думаю, – возразил мистер Эллис, продолжая сжимать кончики пальцев, – не думаю, чтобы наш клиент употребил фразу «продался дьяволу» только как фигуру речи. Мистер Бентам?
– Положительно нет, – сказал Бентам
Я опять рассмеялся, но уже не так громко.
– В наше время люди имеют всевозможные фантазии, – сказал я, – я имею в виду учение Блаватской, идеи византизма и гипноз. Нечего удивляться, если некоторые еще в глупом старом суеверии сохранили веру в существование дьявола, но для вполне здравомыслящего человека…
– Да-а, да, – прервал мистер Эллис, – ваш родственник был вполне здравомыслящим человеком, и эта идея была единственной фантазией, укоренившейся в его в высшей степени практическом уме. Будучи только идеей, она едва ли достойна быть упомянутой, но, может быть, хорошо, и мистер Бентам согласен со мной, что мы упомянули о ней.
– Для нас большое облегчение, что мы упомянули о ней, – подтвердил мистер Бентам.
Я улыбнулся, поблагодарив их, и встал, чтобы идти. Они поклонились мне одновременно еще раз и при этом выглядели почти как близнецы – так тождественно общая практика запечатлелась на их чертах.
– До свидания, мистер Темпест, излишне говорить, что мы будем служить вам, как служили нашему прежнему клиенту, по мере наших сил. Могу я вас спросить, не потребуется ли вам немедленно некоторая сумма?
– Нет, благодарю вас, – ответил я, чувствуя признательность моему другу Риманцу, поставившему меня в совершенно независимое положение перед этими адвокатами. – Денег у меня более чем достаточно.
Они, по-видимому, немного удивились, но удержались от какого-либо замечания.
Потом они записали мой адрес и послали клерка проводить меня. Я дал этому человеку полсоверена, чтобы выпил за мое здоровье, и он с радостью обещал это сделать.
Затем я пошел пешком, стараясь уверить себя, что это не сон и я действительно пять раз миллионер.
Свернув за угол, я неожиданно столкнулся с человеком, оказавшимся тем самым редактором, который накануне вернул мне мою отвергнутую рукопись.
Узнав меня, он сразу остановился.
– Куда вы идете? – спросил он. – Пробуете поместить этот несчастный роман? Мой милый, поверьте мне, что он не годится…
– Он не годится? Еще как годится, – сказал я спокойно, – я сам его издам.
Он отступил.
– Сами издадите! Силы небесные! Да это вам обойдется в шестьдесят или семьдесят, а может быть, и в сто фунтов стерлингов.
– Мне все равно, если б даже мне это стоило тысячу.
Краска залила его лицо, и глаза широко раскрылись от удивления.
– Я думал… простите меня… – запинался он, – я думал, вы нуждались в деньгах…
– Я нуждался, – ответил я сухо, – но не нуждаюсь теперь.
Его в высшей степени растерянный вид вместе с переворотом, поставившим вверх дном мою жизнь, произвел на меня такое возбуждающее впечатление, что я разразился хохотом, дико, шумно, неистово, что, по-видимому, встревожило его, так как он стал нервно оглядываться по сторонам, словно помышляя о бегстве.
Я схватил его за руку и сказал, стараясь обуздать свое почти истерическое веселье: