Скорбь Сатаны. Вендетта, или История всеми забытого
Шрифт:
– Это потому, что у вас самого натура благородная, – сказал я. – Вы исключение из правила.
– Исключение? Я? – И он горько усмехнулся. – Да, вы правы. Я – исключение, быть может, между людьми, но я подлец сравнительно с честностью животных! Лев не перенимает повадок голубя, он громко заявляет о своей свирепости. Змея, как ни скрытны ее движения, выказывает свои намерения шипением. Вой голодного волка слышен издалека, пугая торопящегося путника среди снежной пустыни. Но человек более злобный, чем лев, более вероломный, чем змея, более алчный, чем волк, – он пожимает руку своего ближнего под видом дружбы, а за спиной мешает его с грязью. Под улыбающимся лицом он прячет фальшивое и эгоистичное сердце, кидая свою ничтожную насмешку на загадку мира, он ропщет на Бога. О Небо! – Здесь он прервал себя страстным жестом. – Что сделает Вечность
Его голос звучал с особенной силой, его глаза горели огненным пылом.
Его вид произвел на меня ошеломляющее впечатление, и я с потухшей сигарой уставился на него в немом изумлении.
Что за вдохновенное лицо! Что за величественная фигура! Какой царственный, почти богоподобный вид был у него в этот момент! А между тем было что-то страшное в его позе, полной вызова и протеста. Он поймал мой удивленный взгляд, и пыл страсти поблек на его лице; он засмеялся и пожал плечами.
– Я думаю, что я рожден быть актером, – сказал он небрежно. – По временам меня одолевает любовь к декламации. Тогда я говорю, как говорят первые министры и господа в парламенте, отдаваясь настроению минуты и не придавая значения ни одному сказанному слову!
– Я не принимаю такого объяснения, – слегка улыбнулся я, – вы должны придавать значение тому, что говорите; хотя мне думается, что вы натура, действующая под влиянием импульса.
– В самом деле, вы так думаете! – воскликнул он. – Как это умно с вашей стороны, милый Джеффри, как это умно! Но вы ошибаетесь! Нет существа менее импульсивного или более обремененного умыслом, чем я. Верьте мне или не верьте, как хотите. Вера – такое чувство, которое нельзя навязать принуждением. Если б я сказал вам, что я опасный спутник, что я люблю зло больше, чем добро, что я ненадежный наставник человека, что бы вы подумали?
– Я бы подумал, что вы имеете странную склонность обесценивать свои качества, – сказал я, снова зажигая сигару и несколько забавляясь его горячностью. – И я испытывал бы к вам такую же симпатию, как и теперь, и даже больше, если только это возможно.
Он сел и устремил на меня свои темные загадочные глаза.
– Темпест, вы следуете примеру хорошеньких женщин: они всегда любят самых отъявленных негодяев!
– Но вы же не негодяй, – заметил я, спокойно попыхивая сигарой.
– Да, я не негодяй, но во мне много дьявольского.
– Тем лучше! – И я лениво развалился на стуле. – Я надеюсь, что и во мне также сидит дьявол!
– Вы верите в него? – спросил Риманец, улыбаясь.
– В дьявола? Конечно, нет!
– Он – весьма интересная легендарная личность, – продолжал князь, закуривая другую сигару и принимаясь медленно пускать клубы дыма. – И стал героем не одной захватывающей истории. Вообразите его падение с небес! «Люцифер, Сын Утра» – что за титул, что за превосходство! Предполагается, что существо, рожденное от Утра, образовалось из прозрачного чистого света; вся теплота поднялась от миллиона сфер и окрасила его светлое лицо, и весь блеск огненных планет пылал в его глазах. Безупречный и превосходный стоял он, этот величественный Архангел, по правую руку самого Божества, и пред его неутомимым взором проносились великие творения Божеской мысли. Вдруг он заметил вдали, внутри зарождавшейся материи, новый маленький мир и в нем существо, формирующееся медленно, существо хотя слабое, но могущественное, хотя высшее, но легкомысленное – странный парадокс! – предназначенное пройти все фазы жизни, пока, приняв душу Творца, оно не коснется сознательного Бессмертия – Вечной Радости. Тогда Люцифер, полный гнева, повернулся к Властелину Сфер и кинул ему безумный вызов, громко закричав: «Не хочешь ли Ты из этого ничтожного слабого создания сделать Ангела, как я? Я протестую и осуждаю Тебя! Если Ты сделаешь человека по нашему образу, то я скорее уничтожу его, чем стану делить с ним великолепие Твоей Мудрости и сияние Твоей Любви!» И Голос, страшный и прекрасный, ответил ему: «Люцифер, Сын Утра, тебе хорошо известно, что ни одно праздное или безумное слово не должно быть произнесено при мне, так как Свободная Воля есть дар Бессмертных; поэтому что ты говоришь, то ты и сделаешь! Поди, Гордый Дух, Я лишаю тебя твоего высокого звания! Ты падешь, и твои ангелы вместе с тобой! И не возвратишься, пока человек сам не выкупит тебя! Каждая человеческая душа, что не устоит пред твоим искушением, станет преградой меж тобой и Небом; каждый же, кто
– Никогда не слыхал такого переложения легенды, – сказал я. – Идея, что человек выкупит дьявола, совершенно нова для меня.
– Не правда ли? – он пристально посмотрел на меня. – Это один из самых поэтичных вариантов истории. Бедный Люцифер! Конечно, его наказание вечно, и расстояние между ним и Небом должно увеличиваться с каждым днем, потому что человек никогда не поможет ему исправить его ошибку. Человек скорее и охотнее отвергнет Бога, но дьявола никогда. Посудите сами, как этот «Люцифер, Сын Утра», Сатана, или как иначе он называется, должен ненавидеть человечество!
Я улыбнулся.
– Хорошо, но ему оставлено средство, – заметил я, – он не должен никого искушать.
– Вы забываете, что, согласно легенде, он связан своим словом. Он поклялся перед Богом, что совершенно уничтожит человека; поэтому, если может, он должен исполнить эту клятву. Ангелы, по-видимому, не могут клясться перед Вечностью без того, чтоб не стараться исполнить свои обеты. Люди клянутся именем Бога ежедневно без малейшего намерения сдержать свои обещания.
– Но все это бессмыслица! – сказал я с оттенком нетерпения. – Все эти старые легенды истрепались. Вы рассказываете историю очень хорошо и так, как если б сами верили в нее: это потому, что вы одарены красноречием. В наше время никто не верит ни в дьяволов, ни в ангелов. Я, например, даже не верю в существование души.
– Я знаю, что вы не верите, – проговорил он мягко. – И ваш скептицизм весьма удобен, потому что он освобождает вас от всякой личной ответственности. Я завидую вам, так как, к сожалению, я принужден верить в душу.
– Принуждены! – повторил я. – Это абсурд: никого нельзя заставить поверить в ту или другую теорию.
Он взглянул на меня с блуждающей улыбкой, которая скорее омрачила, чем осветила его лицо.
– Верно! Совершенно верно! Нет принудительной силы во всей Вселенной. Человек – высшее и независимое творение, хозяин всего, что он обозревает, не признающий другой власти, кроме своего желания. Верно. Я забыл! Но оставим, прошу вас, теологию и психологию и будем говорить о единственном предмете, в котором есть и смысл, и интерес, – то есть о деньгах. Я замечаю, что ваши планы определены: вы хотите напечатать книгу, которая наделает шуму и даст вам известность. Это довольно скромно! Нет ли у вас более широких замыслов? Есть несколько способов, чтоб заставить о себе говорить. Могу я вам их перечислить?
Я засмеялся.
– Если хотите!
– Хорошо. Во-первых, я посоветую вам поместить о себе статью в газетах. Пресса должна знать, что вы чрезвычайно богатый человек. Существуют агенты, занимающиеся написанием таких статей; я полагаю, они это сделают довольно хорошо за десять или двадцать гиней.
Я раскрыл глаза.
– Разве это так делается?
– Как же иначе это может делаться, мой друг? – спросил он несколько нетерпеливо. – Неужели вы думаете, что-нибудь на свете делается без денег? Разве несчастные, выбивающиеся из сил журналисты вам братья или близкие друзья, чтоб обратить на вас внимание публики, не взяв что-нибудь за труды? Если же вы не заплатите, они с радостью обольют вас грязью совершенно бесплатно, обещаю вам! Я знаю одного «литературного агента», весьма почтенного господина, который за сто гиней заставит прессу работать так, что через несколько недель публике станет казаться, будто Джеффри Темпест, миллионер – единственный человек, о котором стоит говорить, и пожать ему руку есть честь, которую превосходит разве что встреча с королевской семьей.
– Договоритесь с ним! – сказал я весело. – Заплатите ему двести гиней. Тогда весь свет услышит обо мне.
– Когда о вас основательно прокричат в газетах, – продолжал Риманец, – следующим шагом будет вступление в так называемое «чопорное» общество. Это делается осторожно и постепенно. Вы должны быть представлены в первом сезоне, а потом я устрою вам приглашение в дома некоторых знатных дам, где вы встретите за обедом принца Уэльского. Если сумеете понравиться или сделать какое-нибудь одолжение его королевскому высочеству – тем лучше для вас: он наиболее популярная королевская особа в Европе. Далее вам необходимо купить замок и обнародовать этот факт, а затем можете спокойно почить на лаврах. Общество примет вас!