Скорость Тьмы (Добавлена новая сюжетная линия)
Шрифт:
– А как же война? Ведь многие понимают – мы выпустили адского джина из бутылки, а загнать его обратно уже не в состоянии и очень скоро он пожрёт нас самих. Войну следует прекращать. Фюрер на это уже неспособен. ХОЗЯЕВА просто не позволят ему сделать это. Третьему Рейху нужен новый лидер, который найдёт в себе силы, наконец, поставить точку в этой бессмысленной бойне. Иначе как нации и государству нам не выжить.
– Фридрих, ты несёшь полную чушь, причём, заметь, весьма опасную чушь… если бы я не был в тебе уверен на все сто процентов как в надёжном верном друге, то подумал бы что ты банальный провокатор.
Оба тут же
Деревянный волчок, по-прежнему, быстро вращался.
– Ну, допустим… - вздохнул Гельмут, - всего лишь допустим, что новый фюрер, будь то Геринг или Шпеер, сможет на время усмирить те силы, которые помогали нам до их пор вести эту изнурительную войну. А что дальше?.. Думаешь, Советы откажутся от заманчивого шанса покончить с нами раз и навсегда? Не забывай, за ними тоже кое-кто стоит и в последнее время мне стало казаться, что этот «кто-то» более мудр и могуществен, чем сегодняшний «советчик» нашего фюрера.
– Всё так… - кивнул Фридрих, наливая себе ещё ликёра. – Но нужно лишь сделать первый шаг. Нельзя сидеть сложа руки, это хуже всего. Следует решиться, следует…
Гельмут прервал брата резким взмахом руки. Магический волчок остановился едва не соскочив на пол. Оберштурмбанфюрер решительно подошёл к секретеру и снова раскрутил заговорённую безделушку.
– И что же вы там в своём Абвере решили?
Фридрих неопределённо пошевелил пальцами.
– Говори, раз уже начал.
– Произойдет покушение. Окончательная дата ещё не выбрана, число следует подобрать в соответствии с первыми рунами Младшего Футарка. Этим уже занимаются знающие люди. Думаю, покушение случится очень скоро. Медлить нельзя. С каждым месяцем вождь нации становится всё более непредсказуем. С каждым месяцем он теряет свою человеческую сущность…
Гельмут мрачно усмехнулся:
– Рискованное дело. Считаете, «покровители» позволят вам так просто убрать Гитлера?
– Но убрав его мы лишим их ушей, уст и глаз, - воскликнул Фридрих, вставая с кресла. – Как ты не понимаешь, это будет главный удар. Связь мгновенно ослабнет и первое, что должен сделать наследник, закрыть лагеря смерти. Вот почему именно ты нужен мне здесь в «Тойфельханде». У нас везде задействованы свои верные люди. Теперь ты понимаешь? Это я добился твоего перевода, хотя и было нелегко…
Теперь Гельмут действительно понимал. Всё. Или почти всё. Отныне он заговорщик. По сути смертник. Ещё он хорошо понимал, что вся эта затея с покушением на отца нации заранее обречена на провал. Гитлер не был человеком. Он уже давно не был человеком в любом смысле этого слова. И те, кто стоял за его спиной прекрасно видели всё наперёд.
***
Беседа с Фридрихом оставила на душе тягостный осадок. Чувство неизбежного начала конца лишь усилилось. Проводив раскрасневшегося за время беседы брата до служебной машины, оберштурмбанфюрер направился к медицинскому блоку, где врачи-офицеры из подразделения «Мёртвая голова» ставили над заключёнными некие строго засекреченные опыты, о сути которых зачастую не ведал даже сам Хьюго фон Артц.
Два вервольфа вытянулись в струнку щёлкнув каблуками, когда Ридель проходил через застеклённую будку контрольно пропускного пункта. Внутри медицинского комплекса было тепло, но неуютно. Белые кафельные стены напоминали морг. Кое-где на них были
Заключённая под номером 300679 находилась в самом дальнем помещении, охраняемым молодым эсэсовцем с глубоким шрамом на правой скуле. Солдат был не из болтливых и Гельмут ему доверял.
Охранник поспешно отпер маленькую камеру. Оберштурмбанфюрер вошёл. Женщина сидела в углу жёсткой деревянной кушетки, поджав под себя тощие бледные ноги. Она затравлено уставилась на зашедшего в камеру статного седовласого красавца-офицера с оскалившимся черепом на фуражке. Где-то она его уже видела.
«Наверное, решила, что её отобрали для очередных экспериментов, - подумал Ридель, присаживаясь на край больничной кровати. – Ну конечно же, ведь все заключённые знают, что те, кто попадает в медблоки «на лечение», назад уже не возвращаются».
– Тебе не следует меня бояться, - тихо произнёс Гельмут на польском языке, грустно разглядывая неровный цементный пол. – Здесь тебе ничего не угрожает…
Он, по-прежнему, не понимал, зачем она ему. Для чего он вырвал её из когтей неминуемой смерти, рискуя абсолютно всем.
Оберштурмбанфюрер снова взглянул на несчастную женщину. Та непроизвольно вздрогнула, обхватив трясущимися руками острые колени.
– Hab vor nichts Angst… - повторил Ридель уже на немецком, но заключённая наверняка его не понимала.
– За мной идут, - тихо по-русски прошептала Рита, - он уже очень близко и имя ему СМЕРТЬ…
Глава 2 Вервольф
Чёрное Солнце не грело. Карел часто видел его в своих странных снах. Оно было огромным, гигантским угольным пятном нависая над серым не дающим теней миром. И оно вращалось. Это трудно было заметить и то если долго смотреть на тёмные шевелящиеся протуберанцы. Но нет, то были не гигантские фонтаны раскалённого газа, это шевелились чёрные щупальца, слепо тычась в зыбкое окружающее пространство.
Сильно запрокинув голову, он стоял на выжженной земле, каждый раз ожидая волны парализующего холода. Но холода не было. Не было вообще ничего, будто в небе парило нечто нарисованное гениальным художником, но насквозь фальшивое и дающее обманчивую иллюзию небесного объекта. Казалось, протяни руку, и ты сможешь коснуться этой вязкой едва колышущейся поверхности, внутри которой медленно крутились чёрные маслянистые водовороты. Но касаться было нельзя…
Разрушительное солнце из чужого неведомого пространства проникало в другие миры, далеко запуская свои жадные колышущиеся протуберанцы. Оно пробуждало к жизни древних богов. Безусловно здесь просматривалась определённая взаимосвязь. Эти боги были наверняка рождены под проклятым Чёрным Солнцем, рождены бессмертными в его тёмных лучах, чтобы приходить в чужие земли и обманом подменять собою местных богов. Эти чудовища пожирали целые народы, слепо верящие в свою исключительность. Но их исключительность заключалось лишь в одной единственной цели – быть кормом. Но они этого не понимали в силу своей убогой рабской ограниченности. Их сердца и умы были отравлены скверной. Скверной просочившейся в их мир извне.