Скованные одной цепью
Шрифт:
— Ага, — соглашаюсь я, сплетаю руки на груди и откидываюсь на спинку стула, тоже нагло пялясь на потенциально будущую свекровь. — Так густо обвешались омолаживающими артефактами, что они элементарную вежливость заглушили на корню.
— Ха, Алексей, теперь понятно, чем это чудо природы тебя зацепило, — сообщает наглая тётка. — Безрассудная смелость, острые зубки, милое личико и секси-фигурка. Какой тонкий расчёт! Браво!
С этими словами женщина начинает манерно аплодировать.
Я сижу, ничего не понимаю. Что она этим хотела
— Мамуль, это ты к чему сейчас?
— А к тому, дорогой, что это чудо природы просто использует тебя, — отвечает нахалка.
— Интересно, в каких целях? — я заинтересованно смотрю на неё.
Реально, вот для чего я могу использовать Зайцева, кроме ну… этого… в смысле, секса?
— Не понимаешь? Ладно, сейчас покажу.
Она делает какие-то движения пальцами и на меня, вдруг, откуда ни возьмись, падает огромный чёрный лохматый паук. Я вскрикиваю, подскакиваю и, просто инстинктивно, стреляю в него невесть откуда взявшейся у меня магической стрелой. Он падает на пол и умирает, скрючив толстые волосатые лапки.
— Видел? — довольно спрашивает женщина.
А во мне уже кипит моя тёмная злая волна.
— Ну и что это значит? Объясни уже нормально, — Зайцев встревоженно смотрит то на меня, то на маму.
Я ошарашенно смотрю на свой голубой и местами потемневший поток. До меня медленно доходит: я только что убила живое существо. Как? Зачем? Почему? Моя магия никогда не была опасна для всего живого. Ну я, конечно, прикоснувшись к техномагу, любому, за исключением Зайцева, непременно убью его, то есть мой поток взорвёт его. Но никаким оружием я не владела никогда. Вот хрень… Откуда у меня взялась эта магическая стрела?
— Эта, с виду безобидная девочка, умеет контролировать свой поток. То есть, когда она тебя поцеловала, она сдержала его и не взорвала тебя. А сейчас, когда в этом существе она увидела врага, опа! И хана паучку, — объясняет мамуля моего удивлённого технаря.
— Ну а что мне было делать? Я испугалась. Я защищалась…— растерянно отвечаю я на обвинение. — Я не знаю, как это получилось.
— Смотри, Алексей, не пугай свою девушку, а то ненароком…
— Мама, прекрати! — останавливает её сынуля. — Она действительно, испугалась и от неожиданности… э-м…
— Вот именно, «э-м…». А теперь задумайся и вспомни, как она вела себя с тобой. Поцеловала, в постель уложила, а теперь ты ради неё готов на всё.
И в этот момент я ловлю взгляд Зайцева. Вот это хрень, действительно. Я даже пугаюсь этого его взгляда. Он смотрит на меня, как на преступницу. Всего пол-минуты, но мне этого хватает, чтобы понять — он никогда больше не будет со мной прежним Алёшкой. Сомнения и недоверие навечно поселились в нём. И я ничего с этим поделать не могу. И от понимания этого так больно становится внутри, так больно… А ещё как-то тошно. Вот, даже сказочно вкусный салат, недавно съеденный мною, уже хочет вернуться обратно.
Моментально,
«…тогда это всё объясняет. Не исключено, что это был их план. Млять! Пипец! Я идиот… Но её ничто не связывает с севером и с Паринском. Безупречное студенчество и никаких мало-мальских отношений с группировками. Стоп! Её пламенная речь в баре, спор с девушками. Это почти что те лозунги, которые провозглашает Северный Фронт…»
— А ну, прекрати! — резкий голос женщины вырывает меня из глубины размышлений Зайцева. — Алексей, она мысли твои читала!
И техномагиня со всей силы ударяет кулаком по столу, на котором подскакивает посуда и вино растекается по скатерти из опрокинутых бокалов.
Я в испуге шарахаюсь и вскакиваю со стула. Разочарование, боль, гаснущая надежда…
— Разрушить намного легче, чем построить… — выдаю я философскую мысль, которая выплыла из меня абсолютно спонтанно.
А потом нападает такая апатия, что, кажется, разверзнись сейчас земля подо мной и упади я в бездну, мне было бы всё равно.
— Я хочу вернуться домой, — ровным голосом говорю я и направляюсь к выходу.
Солнечный день, ещё минуту назад казавшийся мне счастливым, померк и теперь я бреду словно в сумерках. Слышу сзади шаги. Это Зайцев идёт проводить меня к вертолёту. Зачем он идёт? Проконтролировать, что бы я никого больше не убила по дороге? Может снова залезть к нему в голову и прочитать мысли? Нет! Нахрена мне уже?! Пошёл ты, технарь! Пошёл ты к хренам собачьим! Видеть тебя больше не хочу! Сгинь! Исчезни из моей жизни! Ненавижу тебя!
— Хорошо, договорились! — скрипит его злой голос сзади. — Исчезну. Но и ты тоже исчезнешь из моей жизни и из моей головы. Ясно, Волкова?!
Я медленно, как в тумане, понимаю, что мои нервные злые мысли долетели до него и он их услышал. Ну и пусть! Всё кончено. Теперь уже всё безразлично.
Проследив, чтобы я села в вертолёт, Зайцев разворачивается и, не говоря ни слова, уходит с площадки, а гудящая машина поднимает меня над столицей Техроса. Я сейчас ненавижу этот город, ненавижу технарей и их мерзкие полуживые механические аппараты, их… млять… их…
Маленькое игольчатое техно-существо, всё ещё находящееся у меня за пазухой, начинает беспокойно посапывать и копошиться. Я опускаю взгляд и вижу маленькие бусинки глаз. Он смотрит на меня так жалостливо…
— Эх, Васька, жаль, что ты не настоящее творение природы, — я вздыхаю. — Но ты не бойся. Тебя я не обижу. Ты добрый и хороший… не то, что некоторые.
***
Вечером, заперевшись в своей квартире, я никак не могу найти себе места. Хожу взад-вперёд, прокручиваю в голове слова Зайчихи. Я так обозвала мать Зайцева, и пусть только попробует возразить!