Скрипка дьявола
Шрифт:
Когда Рескальо заплатил за свою канифоль, Грегорио с удивлением заметил, что итальянец вдобавок купил ему комплект новых струн для скрипки.
— Но у меня нет денег, чтобы за них заплатить, — сказал, смутившись, мальчик.
— Разве я не говорил, что приглашаю тебя? Ты наверняка решил, что выпить кока-колы, верно? Эти струны — фирменное угощение от «Скерцандо» для твоего смычка, — произнес со своей меланхоличной улыбкой итальянец, — я заметил в переходе, что они очень старые. Впрочем, мой скромный бюджет это выдержит.
Благодарно
— Струны из нейлона или синтетического волоса годятся только для дешевых скрипок, папа. Для хорошего смычка требуется настоящий конский волос из хвоста жеребца, и только жеребца, потому что на хвост кобылы попадает моча, а мочевая кислота разъедает волос, делая его непригодным.
— Но все же это просто конский волос. Почему он так дорого стоит?
— Потому что его берут у жеребцов, живущих в холодных климатических зонах, чтобы волос был более крепким. Мой преподаватель покупает волос из Монголии.
Выйдя из магазина, они с радостью увидели, что дождь кончился. Грегорио, возможно еще опьяненный музыкальным ароматом этого места, вдруг неожиданно для самого себя предложил Рескальо на итальянском:
— Сыграем дуэтом?
— Прямо сейчас?
— Почему бы и нет?
— На улице?
— Можно у меня. Я живу в двух шагах отсюда.
Рескальо бросил взгляд на часы, чтобы придать себе веса в глазах мальчугана. Он хотел продемонстрировать, что у него сегодня много дел, хотя в действительности до десяти он был абсолютно свободен. Но даже в этом случае он предпочел немного поломаться.
— А не поздно?
— Еще нет восьми. Видишь ли, мой отец всегда говорит, что в музыке, как в теннисе, чтобы совершенствоваться, надо играть с теми, кто сильнее тебя. А я всегда играю с Начо, но он гораздо слабее, он сам так говорит.
— А мы не потревожим твоего отца, если свалимся ему как снег на голову? — все еще колебался итальянец, который тоже полагал, что камерная музыка необходима для прогресса инструменталиста.
— Я же тебе говорил. Моего отца нет в Мадриде, я остался один дома, как тот мальчик из фильма. Но если ты думаешь, что я настолько слаб, что тебе скучно будет играть со мной…
— Хватит разговоров! — воскликнул Рескальо. — К тому же я обещаю, что дома тебя ждет сюрприз.
35
Жилище Пердомо хотя и находилось почти в самом центре Мадрида, но, в отличие от роскошного пентхауса Ане Ларрасабаль, расположенного в том же районе, представляло собой крохотную, темную и непрезентабельную квартирку на первом этаже.
Если бы Рескальо не знал, что отец Грегорио инспектор
В квартире царил ужасный беспорядок: уборщица приходила всего раз в неделю, в то время как способность ее обитателей разбрасывать и пачкать все подряд была поистине безгранична.
Мальчик провел Рескальо в свою спальню. Там к одной из стен была приколота кнопками — как обычно у подростков — афиша с изображением Ане Ларрасабаль, играющей на скрипке.
Итальянец ни словом не обмолвился о покойной невесте, но, оценив тесноту помещения, сказал:
— Здесь мы не сможем играть. Тут повернуться негде! А что за бумаги валяются у тебя на полу?
— Номера школьного журнала, я привожу их в порядок. Мы выпускаем его сами, и в этом году мне достался самый интересный раздел: развлечения.
Вынув инструменты из футляров, они перешли в гостиную, где и решили устроить импровизированный концерт.
— Хочешь, я помогу тебе натянуть струны? — спросил Рескальо.
Мальчик мотнул головой.
— Дело в том, что эта скрипка не моя. Моя недавно вдребезги разбилась. На следующей неделе я должен буду вернуть ее преподавателю и не хочу, чтобы новые струны достались ему.
— Тем лучше, — сказал итальянец. — Чтобы новые струны привыкли к натяжению, требуется по меньшей мере дня два. Если мы поставим их сейчас, тебе то и дело придется останавливаться, чтобы настроить скрипку. Ограничимся тем, что срежем излишек струн, свисающих с колка. Откуда взялись все эти проволочки, болтающиеся из стороны в сторону? От небрежности. Так можно выколоть себе глаз. Ну-ка, принеси мне кусачки.
— У нас их нет. Отец одолжил их кому-то из соседей.
— В таком случае я воспользуюсь собственным инструментом.
Итальянец исчез и вскоре появился с огромными ножницами из нержавеющей стали.
— Это японские, рекомендую. Я всегда ношу их в футляре и постоянно пускаю в дело, начиная со стрижки волос и бороды и кончая обрезкой струн. — Четырьмя ловкими движениями Рескальо укоротил струны на скрипке Грегорио, которая стала походить на только что обрезанный бонсай.
— Совсем как новая! — с удовлетворением воскликнул виолончелист. — И кроме того, предлагаю тебе испробовать на твоем смычке канифоль, которой пользуюсь я. Ты сразу заметишь разницу!
Пока Грегорио натирал смычок кусочком канифоли, которую дал ему итальянец, тот развлекался, наигрывая на виолончели нехитрую мелодию, привлекшую внимание мальчика.
— Что это? Китайская музыка, да?
Итальянец ответил не сразу и, будто пытаясь разжечь любопытство Грегорио, продолжал молча скользить пальцами по грифу. Наконец он произнес:
— Японская. Пьеса называется «Сакура». Это очень древняя мелодия. Я выучил ее в Осаке, когда был маленький. Тебе нравится?
— Да. Хотя она немного грустная.