Скрытое сердце
Шрифт:
— Но он может меня выдать. А что, если меня кто-то узнает в овощном отделе? Или в замороженных продуктах? Ты можешь снова попытаться меня поцеловать, чтобы защитить мою личность, а этого мы не можем допустить.
Проходя мимо, я снова хлопнула его по груди. Он мгновенно перехватил меня за запястье, его пальцы сомкнулись, как замок.
— Тебе придётся перестать меня трогать.
— Боже, «не целуй, надень штаны, не трогай меня»… — Я покачала головой. — Ты и в постели такой же скучный?
Он прожёг меня
— То, какой я в постели, не твоё дело.
— Ладно, ладно.
Я выдернула руку из его хватки и направилась к двери. Но когда уже взялась за ручку, он снова заговорил.
— Но, если что, в постели я просто чертовски хорош.
Глава 12
Ксандер
— Значит, вот оно?
Келли оглядела Buckley’s Pub с порога, внимательно осмотрела бетонный пол и кирпичные стены, огромные экраны телевизоров, изогнутые кожаные кабинки, индустриальные подвесные светильники, зеркальные полки за барной стойкой.
Я стоял позади неё и жадно впитывал взглядом каждый её сантиметр, пока она меня не видела.
На ней было жёлтое платье с цветочным принтом и эти красные ковбойские сапоги, которые просто сводили меня с ума. Каждый раз, когда я смотрел на неё, мне казалось, что эти сапоги топчут мне грудь.
Мне стоило нечеловеческих усилий не перекинуть её через плечо и не утащить в постель прошлой ночью. Даже когда я взял себя в руки и поставил между нами границу, которая должна была быть там с самого начала, я смотрел, как она уходит, с пульсирующей болью в паху и напряжением, которое никак не проходило. Позже я стоял у её двери, сжав кулаки в мучительном колебании — голова говорила одно, тело умоляло о другом.
Но в итоге здравый смысл победил. Она была под моей защитой. Она выпила. Возможно, она даже не имела в виду те слова, что сказала.
Я не мог рисковать.
Поэтому пришлось разобраться с этим самому, отчаянно надеясь, что она не услышит, как я, задыхаясь, довожу себя до быстрого, лихорадочного оргазма прямо на её диване, а потом спешно вытираюсь бумажными полотенцами на кухне, заталкиваю их в пакет и закапываю в глубине мусорного ведра.
Я вёл себя как грёбаный подросток.
А утром она только усугубила ситуацию, намекнув, что сделала то же самое.
Я не был уверен, что выдержу так ещё две недели. Прошло всего два дня, а я уже сходил с ума. Как мне продержаться?
— Это оно, — сказал я, проходя мимо неё и хмурясь на отсутствие барных стульев и погасшие подвесные светильники.
— Мне нравится, — сказала она, прогуливаясь по залу к барной стойке. — Очень… — она согнула руку, показывая бицепс, — брутально. Пахнет деревом и тестостероном.
Я зашёл за стойку, раздражённо заметив чей-то оставленный после обеда мусор. Собрал его и бросил в мусорный пакет, оставленный прямо
— Никто сегодня не работает? — Келли провела ладонью по гладкой поверхности барной стойки, которую для меня сделал Остин из восстановленного дерева.
— Нет. Праздничные выходные.
Она внимательнее осмотрела бар.
— Вау. Это действительно красиво.
— Мой брат сделал.
Она удивлённо взглянула на меня.
— Серьёзно?
— Да. Он делает потрясающую мебель, в основном обеденные столы, из восстановленного дерева. Амбарные двери, старые шпалы, бочки из-под виски… что угодно.
Её глаза загорелись.
— Я хочу обеденный стол из восстановленного дерева. Он сделает для меня?
— Спроси у него. Он наконец-то отходит от управления Two Buckleys вместе с нашим отцом, чтобы открыть своё дело.
— Это здорово.
Она прижалась к барной стойке и ухмыльнулась.
— Ну давай, наливай, бармен. Посмотрим спортивные трансляции, поругаемся на телевизоры, поболеем за местную команду.
Я рассмеялся и покачал головой.
— У меня ещё нет алкоголя, и телевизоры не подключены.
— Облом.
Она вздохнула, развернулась и медленно пошла обратно, ведя пальцами по спинке стула.
— Так ты всегда хотел владеть баром?
— Не особо.
Я пытался думать о чём-то профессиональном или хотя бы нейтральном, но мои глаза всё равно блуждали. Эти рыжие волосы. Эти бёдра. Эти грёбаные сапоги.
— Думал, что будешь в ВМФ всю жизнь?
Она развернула стул, перекинула через него ногу и облокотилась локтями на стол, подперев подбородок кулаком.
В горле пересохло. Если бы у меня было хоть капля виски, я бы себе плеснул.
— Я не особо загадывал наперёд.
— Ты был парнем, который живёт одним днём?
— Нас так учили. Фокусироваться только на том, что делаешь в данный момент, не думать о том, что осталось сделать, и не переживать о будущем. Иначе было бы слишком легко перегореть и сдаться.
— Хотел когда-нибудь сдаться?
— Во время подготовки? Конечно. Все хотели. Но я был упрямым ублюдком.
Один уголок её рта приподнялся.
— О, с этим я знакома.
Я не мог выбросить из головы её раздвинутые ноги под столом, то, как она оседлала меня вчера. Мой рот на её груди. Блядь.
— А ты? — спросил я, пытаясь отвлечься.
— Я?
Она коснулась ключицы — там, куда я вчера уткнулся лбом.
— Я всегда была сосредоточена на музыке. В детстве мой папа играл в местных барах, а мама брала меня и Кевина с собой посмотреть. Я была заворожена этим светом, звуком, аплодисментами. Ему было так весело на сцене, и все его обожали. Иногда он поднимал меня к себе, и мы пели вместе. Это было похоже на магию — петь и видеть, как люди улыбаются, свистят, вскакивают и начинают танцевать.