Сквозь ад
Шрифт:
— Это правда. Я всего однажды видела драку, когда мы проезжали через Бронкс, из безопасности заднего сиденья «кадиллака».
Он жестко усмехнулся.
— Вам повезло. Можете смеяться над собой, но вы должны мне обещать, что обязательно сделаете одну вещь. Это совершенно необходимо.
— Что именно?
— Вас следует настоять, чтобы вам показали тело вашего сына. — Он поднял руку, чтобы она ничего не говорила. — Каким бы суровым испытанием это ни было. Поверьте мне, я многое знаю о смерти, а это знаю наверняка. Вы сами должны его увидеть, должны его оплакать, иначе вы будете мучиться до конца жизни.
Она кивнула.
— Я
— Кроме того, вам, возможно, предстоит еще одно испытание. Нечто совершенно ужасное.
— Что это может быть?
— Заключение французского коронера звучит совершенно ясно: случайная смерть, утонул под влиянием наркотиков и алкоголя.
— Да, именно так.
— Его тело, миссис Тальбот, оказалось большим удобством для тех, кто его использовал. Мне приходит в голову, что оно могло быть не просто использовано, но заранее предназначено для такого использования.
Она спросила напрямик:
— Вы предполагаете, что во всем этом не было ни малейшей случайности? — Ей было трудно произнести это, но она все же выговорила: — Что его убили?
— Пожалуйста, все, что я говорю: это было очень удобно. Я не хочу, чтобы действительность стала хуже, чем она есть. Долгие годы я прожил в мире жестокости. Я склонен предполагать худшее.
— Я не думала, что может быть хуже, — проговорила она голосом, дрожавшим от гнева и последних признаков протеста.
— Я могу ошибаться. В любом случае, я уверен, что власти примут во внимание все аспекты. — Он вынул бумажник и достал из него визитную карточку. — Здесь адрес моего внука в Лондоне. Я поговорю с ним о вас. Он сделает все, что в его силах. Сам я даже не буду покидать аэропорт. Полечу прямо в Палермо. Знаю, что это маловероятно, но если будете на Сицилии, добро пожаловать ко мне на виллу рядом с деревней Беллона, в Каммарате. — Он нежно поцеловал ей руку. — А теперь, детка, вам необходимо выспаться.
Она приподнялась и поцеловала его в щеку. Он улыбнулся, встал и отправился на свое место. Сара выключила свет и лежала в темноте, обдумывая то, что он сказал. Предположение, что смерть Эрика не была случайной, наполнило ее ужасом. Она отказывалась это принять, гнала от себя эту мысль, и скоро заснула, склонив голову на руку. Самолет продолжал свой ночной полет.
Некий журналист в Кенте, оповещенный своим приятелем из местной полиции, послал короткое сообщение о деле в «Дейли-Мейл» в Лондон. Он сообщил только то, что знал. На проселочной дороге катафалк потерпел аварию и потом загорелся. Было упомянуто, что в нем находилось в этот момент тело. Особых подробностей на этом этапе и быть не могло, поэтому сообщение тянуло не больше чем на абзац в конце третьей страницы, вследствие причастности к смерти. Санкционированное Фергюсоном присвоение делу литеры Д означало исчезновение истории из позднего издания, но случилось это не раньше, чем имя Эрика Тальбота было открыто миру.
Джагоу вылетел из Парижа рейсом, во время которого кормили завтраком, и в одиннадцать был уже в служебной квартире на Коннаут-стрит, рядом с Гайд-парком. Он распаковывал вещи, когда зазвонил телефон.
— В сегодняшнем утреннем выпуске «Дейли-Мейл» есть маленькая заметка, — сказал Смит. — Оказывается, парень был не тем, кем назвался. Его настоящее имя Эрик Тальбот, и он был студентом Кембриджа.
— Значит, он пользовался псевдонимом, — сказал Джагоу. — Это можно понять.
— В том, что он не был никто, — объяснил Смит. — Я прикинулся журналистом и расспросил о нем привратника в его колледже. Его отец баронет, всего лишь.
— О, Господи! — изумился Джагоу, подавляя желание громко рассмеяться. — И кому мы обязаны этой неприятностью?
— Одной кембриджской суке по имени Грета Марковская. Тоже была студенткой. Продавала наркотики. Я использовал ее целый год. Думал, на нее можно положиться.
Это был намек на слабость, который Джагоу впервые заметил у Смита.
— По моему опыту, в этом старом грешном мире полагаться нельзя ни на кого. Где можно найти мисс Марковскую?
— Такое впечатление, что она сильно перебрала героина два дня назад. Теперь она в реабилитационном центре под Кембриджем. Называется «Грентли-холл». Закрытое заведение.
— Вы хотите, чтобы я ею занялся?
— Полагаю, нет необходимости. Во всяком случае, не на этом этапе. В любом случае, она меня никогда не видела.
— Разве кто-то видел?
— Точно.
— Так что вы хотите, чтобы я сделал?
— Сегодня в два в Кентербери слушанье коронера. Поприсутствуйте.
— Хорошо. А что Берд и его дружок?
— Это может подождать. Я свяжусь с вами позже.
— Хорошо. Мне, пожалуй, пора выходить.
Джагоу положил трубку и поспешно закончил распаковывать вещи. Он решил не переодеваться. Времени было в обрез, если он хотел быть уверен, что успеет к двум на слушанье.
Спустя пять минут, он выходил из лифта в подземном гараже. Обычно, когда он бывал в Лондоне, он пользовался серебристой «альфа-ромео-спайдер», которая и теперь ждала его на своем месте. Сев за руль, он задержался только на мгновенье, чтобы проверить тайник под приборной доской. Под крышкой оказался «вальтер ППК», «браунинг» и глушитель Карсвелла, все аккуратно прикреплено к месту. Он быстро, на всякий случай, проверил исправность оружия. По его наблюдениям, жизнь может быть безобразно полна неожиданностями. Еще пара минут, и «спайдер» стал частью транспортного потока на Парк-лейн.
Фергюсон поднял голову от стола и посмотрел на Тони Вильерса, который вошел в комнату.
— Как она?
— Я встретил ее в Хитроу. Поехал с ней на Лорд-норд-стрит. Их кампания держит там дом.
— Ты не вдавался с ней в подробности?
— По сути дела, нет. В этом не было необходимости. Я послал ей в Нью-Йорк копии всех материалов, относящихся к делу. Рапорт французского коронера и результаты медицинских анализов. Она сейчас здесь. Она хочет присутствовать на слушанье коронера в Кентербери в два часа. Я сказал, что пойду с ней. Я предупредил ее, что если она появится, то ее могут вызвать как ближайшую родственницу.
— Ты не знаешь, с ней могут быть трудности? — спросил, хмурясь, Фергюсон.
Вильерс постарался сдержать гнев.
— Это будет вполне оправданно при данных обстоятельствах.
— Бога ради, Тони, ты ведь понимаешь, о чем я. Это может оказаться сложным для нас для всех. Ладно, пригласи ее, я сам решу.
Он отошел к окну, думая о том, как ему себя вести с этой обезумевшей женщиной, и повернулся, когда она вошла в комнату вместе с Вильерсом, и был удивлен, как никогда в жизни. Она была в коричневом замшевом жакете с ремнем на талии и брюках того же цвета. Волосы до плеч обрамляли спокойное и решительное лицо.