Сквозь божественную ложь 2
Шрифт:
Невольно припомнилось зловещее мерцание изумрудных рун. На краткий миг капли дождя стали обжигающе ледяными, а в пробирающих порывах ветра почудился вой, полный неизбывного голода… и чего-то ещё. Почти завлекающего, почти манящего. По спине пробежал мороз, и я зябко двинул плечами, стряхивая его.
Нет, больше я не дам Энель пользоваться маледикцией. Разве что… если не останется иного выбора.
От решения на душе стало легче. И всё же я не мог избавиться от строчек, которые всплывали в памяти, когда я смотрел на ашуру.
Круговая порука мажет,
Я беру чью-то руку, а чувствую локоть…
Дальнейшее путешествие протекало размеренно, безо всяких сюрпризов. Наша группа избегала селений и продвигалась в сторону приграничного фецитского города, Гетоя, из которого в Миделий ходили торговые караваны. Идея добраться до него принадлежала Айштере, объяснившей, что авантюристы редко бродили свободными мелкими отрядами, предпочитая наниматься в охранники к купцам. Так и безопаснее, и можно подзаработать в пути.
Правда, первый довод был сомнителен, ведь широкие миделийские тракты, охраняемые патрулями из королевских солдат, славились спокойствием. А подходы к Радианту стереглись не только регулярными войсками, но и приключенцами, которыми кишел город. Местный правитель нанимал их в первую очередь для того, чтобы у авантюристов было какое-никакое занятие — ведь безделье порождало скуку, опасную для окружения тех, кто привык риском зарабатывать на жизнь.
Далеко не всех пускали в Область Аномалий официально, и далеко не всем хватало смелости и удачи перебраться через посты гвардейских дозоров и наёмных отрядов.
Опытных и надёжных отправляли помогать солдатам ограждать Зону от тех, кому не положено было в неё попасть. Другие же пробавлялись охраной дорог и прочёсыванием лесов — отыскивали разбойничьи укрытия и редких, но опасных монстров, порой забредавших в обжитые места.
Так что едва ли нам грозила опасность в государстве, устроенном не в пример надёжнее Фецита и, кроме того, лишённом предрассудков касательно рас. Однако второй аргумент фелины был намного весомее первого.
Маленький караван не сильно замедлит наше продвижение, за его сопровождение заплатят, а кроме того, выпадет шанс познакомиться со здешними торговцами. Возможно, с их помощью получится достать разрешение на посещение Области Аномалий.
На пути к ней стояли многочисленные заставы, а из рассказов Айштеры было ясно, что снисхождения к тем, кто попадался их стражам, никто не проявлял. Участь неудачливых приключенцев разнилась, однако во всех случаях была незавидной.
За посещение Гетоя говорило ещё то, что в нём можно было раздобыть приличные мечи. Баронские стражники орудовали копьями и паршивыми кинжалами, а забирать клинок самого барона я не стал. Разыгравшееся воображение живо подкинуло десяток гадостных предположений как Такеши мог его использовать, так что я побрезговал.
Энель владела Аскалоном, а я — нилисом, однако и тот и другой стоило показывать посторонним, только если твёрдо вознамерился их прикончить. Но и воспринимать всерьёз меня с искореженным церемониальным мечом или ашуру с тренировочной болванкой никто не будет. К тому же я подозревал, что расхаживать по солярному
Так, сверяясь с картой и окрестностями, мы двигались к Гетою. В первые дни было нелегко: Айштера отдалилась от нас, словно панцирем отгородившись недоверием. Мне и самому поначалу не доставляло особой радости заговаривать с Энель. Однако совместное странствие потихоньку растопило наметившийся лёд. Неделю спустя Айштера перестала отсиживаться по другую сторону костра на привалах. Я наконец-то смог обсудить с ней в деталях то, что произошло, и выудил из неё неуверенное признание, что барон получил по заслугам.
Энель больше не вспыхивала злобой, как тогда, услышав о прорицательнице. Я касался этой темы лишь окольными путями, чувствуя, что если спрошу напрямую, то она замкнётся в себе. Ашура столь же исподволь уводила беседы в сторону. За годы ведения бизнеса я привык разговаривать с самими разными людьми, и, хотя Энель по-прежнему оставалась нечитаемой, чутьё подсказывало мне, что я на верном пути.
Вода точит камень; скоро выдастся удобный момент для беседы по душам, и Энель раскроет, что послужило причиной вспышки. Тогда и можно будет решить, насколько разумно продолжать поддерживать контракт, полных условий которого я так и не знал… или же пора поискать способ расторгнуть его.
Но я сомневался, что поступлю так. Слишком большую выгоду приносила ашура, чтобы отвергать её. Она учила бою на мечах, натаскивала Айштеру в магии, хранила поклажу и выступала помощницей в щекотливых ситуациях, никогда не осуждая мой выбор — если он был достаточно изобретателен или забавен, на её взгляд.
Постепенно воспоминания о роковой ночи потускнели, подёрнулись пеплом былого. Я свыкся с тем, что убил разумных, навесил на них ярлык подонков, достойных смерти, и более не тревожился об этом.
Еда, казавшаяся в первые дни безвкусной, ныне радовала, как и прежде. Восторженный блеск в глазах Айштеры, которая слушала мои рассказы о Земле, выдаваемые мной за небылицы и сказки, окрылял и добавлял красноречия. Даже в общении с Энель пропала натянутость: я принял то, что ашура могла быть опасна, как, к примеру, королевская кобра, которую прилежно выкармливали, но так и не приручили до конца.
Чувство вины притушило и то, что Система отвалила за стражников целую гору опыта, не озаботившись даже для приличия никаким штрафом. Она практически открытым текстом говорила, что поощряет убийства разумных и не находит в этом никакой проблемы. Если вспомнить все мои требования к Эмилии, такие настройки были вполне логичны. Какой смысл сдерживаться, когда тебя запросто могут прикончить?
Если что и раздражало, так это смутные кошмары, содержание которых никогда не удавалось запомнить. Утро начиналось с того, что я подскакивал, разбуженный собственным воплем, и несколько долгих, томительных секунд не мог сообразить, где нахожусь, поскольку глаза застилала темнота, а в голове затухал неразборчивый, но настойчивый голос. Он становился всё крепче, и порой я уверял себя, что разбираю в его прощальном послании отдельные обрывки. Но они истаивали в первые минуты после пробуждения, как утренний туман на солнце.