Сквозь божественную ложь 2
Шрифт:
Я подхватил её. Она отозвала Аскалон, после чего потребовала поставить её на ноги. Я подчинился, и ашура, схватившись за моё плечо, потянула меня прочь из зала. Оглянувшись, я увидел, что Чжинри привела в чувство Айштеру. Они обе хромали ко мне.
Культисты, разбросанные по залу, тоже принялись шевелиться, однако их задело сильнее, чем знахарку.
Ступая между стонущих тел, Энель выдавливала из себя:
— В ядре… много маны… рассеянной… Когда так много… концентрация… Она бьёт по тонкому телу… Поглощается аурой… Чем сильнее аура,
Она закашлялась и сплюнула кровавую слюну. Кожа ашуры посерела, черты лица заострились, как у голодного вампира.
От творившегося хаоса я перестал рассуждать здраво. В голове билась нелепая мысль: отчего Чжинри, университетский магиус, очнулась едва ли не раньше меня?
— Живее! Скоро тут всё взлетит на воздух! — крикнула Энель.
Мы проковыляли мимо магов. У скорчившихся Рен и Ран я приостановился.
Они были врагами. Невероятно опасными и безжалостными. Дважды я спасался от них. Но если они сядут на хвост опять, кто знает, чем закончится третье противостояние?
В руке сам собой возник нилис.
— Ты всех их собрался перебить? — дёрнула меня Энель. Ей определённо становилось лучше. — Выброс рассеянной маны сломал контуры! Они не были рассчитаны на удар изнутри. Сбились, переплелись и взрываются один за другим! Вот-вот может рвануть и над нами!
Времени на колебания не оставалось. Я глубоко вдохнул — и вонзил нилис в грудь беспамятной Рен. Перевёл взгляд на Ран и увидел, что та очнулась. Её рот приоткрылся в безмолвном крике. Голубые волосы слиплись от крови. Она протянула руку — не ко мне, к сестре.
Здание заходило ходуном, как карточный домик. В паре метров рухнул кусок крыши, раздавивший несколько магов. Мерзко хрустнули ломающиеся кости. Мелкие камешки просвистели в опасной близости от моей щеки. Я стряхнул с себя оцепенение и ударил Ран — точно в сердце.
Проклятье, я думал, что свыкся с убийствами.
Но добивать беззащитных девушек мне ещё не приходилось.
Из особняка я выбирался как в тумане. Усадьба рушилась, помещения одно за другим охватывал пожар. Однажды нам пришлось пересечь стену огня, к счастью, ещё не набравшую силу. Когда показался выход, я едва не упал в обморок от облегчения.
Но на улице выяснилось, что испытания ещё не закончены.
Скульптуры, населявшие двор, ожили. Часть взорвалась ещё до того, как там появились мы; часть двигалась медленно и рассыпалась на глазах. Зато оставшиеся набросились на нас с яростью, неожиданной для каменных големов. К тому моменту Энель вернулась в строй и смогла на пару со мной отбиваться от их атак.
— Где карета?! — завопил я, уворачиваясь от пинка мраморного великана.
Уши Чжинри дёрнулись. Она ткнула в группу пристроек, на крышах которых весело плясало пламя.
— Конюшни там. Я слышу, как ржут лошади.
Конюшни пустовали: взбесившиеся животные выбили перегородки загонов и вырвались наружу. Далеко они не убежали, и Чжинри, проявив внезапную сноровку, подобралась к парочке.
— Все на борт!
Нилис резал камень как масло, но скульптуры умирать отказывались, даже после того как их рубили на куски. Я рассёк подкрадывавшегося мраморного льва, но его последний замах едва не сломал мне лодыжку. Я добрался до кареты на четвереньках, и Айштера втащила меня внутрь.
Вслед за мной запрыгнула Энель; Чжинри хлестнула лошадей, и экипаж сорвался с места. Сыграло ли роль мастерство возницы или просто удача, но карета не врезалась ни в одно ожившее изваяние.
От чугунных ворот остались жалкие обломки. Вступившие в конфликт плетения разорвали их на куски. Экипаж вылетел на дорогу.
Я откинулся на сидении.
— Обошлось… Всё обошлось… — пробормотал я.
В глаз попала капля. Брови насквозь промокли. Я провёл рукой по лбу и с недоумением уставился на ладонь, выпачканную в крови. В ушах зашумело.
— Вот чёрт.
Навалилась чернота.
Глава 22
Устроившись на носу потрёпанной баржи, я вглядывался в серо-зелёное месиво, что колыхалось внизу. Воды Змеиной напоминали простоквашу, которая кишела мерзкими липкими водорослями.
От них несло гнильём так сильно, что первые сутки я провёл в тесной каюте, надеясь спастись от вездесущей вони. Затем — нет, не привык, но смирился с тем, что она будет отравлять меня всё то время, пока мы путешествуем по реке.
Энель и Айштера проявили схожий стоицизм, хотя фелина предпочитала не вставать с койки лишний раз. Лишь Чжинри оказалась слаба на желудок. Знакомство с Областью Аномалий она отметила на палубе, свешиваясь с шаткого борта. Я был практически уверен, что когда содержимое желудка магиуса попадало в мутную жижу реки, то делало её чище.
Я покосился на мостик «Счастливого беглеца». Верилий безмятежно стоял у штурвала, покуривая препаршивейшую махорку. Ради интереса я как-то попросил у навигатора отсыпать мне немного, чтобы проверить, пробьёт ли она Сопротивляемость Простым Ядам. Старик так обрадовался, что отдал мне запасную трубку и кисет.
Заполучив табак, я не решался притрагиваться к нему, пока из густых зарослей, что захватили оба берега, не налетели огромные комары. Самые большие достигали сантиметров пяти в диаметре.
Махорка прогнала их, едва я запалил трубку, но после первой затяжки я долго кашлял, едва не выхаркнув лёгкие в речную жижу, и поспешно затушил её.
Она и впрямь преодолела Сопротивляемость, но цена за это была чересчур высока.
К счастью, когда берега захватили толстые деревья с мясистыми листьями, москиты исчезли. Я не знал, существует ли между этими событиями связь; Верилий посоветовал не задумываться над тем, что происходит в Области, а после — долго смеялся.