Сквозь окно моего подъезда
Шрифт:
Этот трюк я проделывал уже не раз: забирался с ногами, с силой отталкивался от подоконника и летел к близко стоящему дереву. Высоты я не боялся, да и здесь был только второй этаж. Прицелившись, я прыгнул прямо в домашнем черном свитере, не рискнув выйти за курткой в прихожую.
Руки соскользнули с обледенелого дерева, и я полетел
Поднявшись на ноги, я понял, что меня покачивало из стороны в сторону. На правую ступню опираться было больновато. Руки, грязные от земли, я вытер о штаны, которые все равно было не спасти: подранные карманы, испачканные землей, они напоминали больше изорванную тряпку.
– Блядь, – прохныкал я, видя выступавшую на ладошках кровь. На локти даже смотреть не хотелось: я не сомневался, что любимый свитер там был разодран, а на коже виднелись огромные царапины.
Из окна все еще доносились удары об дверь. Шумно всхлипнув, больше от обиды за неудачное приземление, я поковылял за угол дома. Только сейчас я начал понимать, что октябрь давно вступил в свои права, на земле уже виднелся первый снег, и стоять в одном тонком свитере было холодно. Зубы застучали сами собой.
Фонарь у дома опять не работал, поэтому я в потемках перебежал через детскую площадку. Глухаревы жили в третьем подъезде, в их окнах горел теплый желтый свет. Подъездная дверь оказалась приоткрыта – видать, опять сломался магнитик, – поэтому я юркнул внутрь. В подъезде сразу стало теплее, но вот только клацанье зубов теперь слышалось громче. Руки совсем заледенели на морозе и
Я позвонил в звонок, заранее зная, что меня и отсюда прогонят. Но мне больше некуда было идти. Генка, в гараже у которого я иногда оставался, укатил на выходные в свою деревню.
Открыла тетя Люба. Мама Валюхи и Валерки.
– Вадя! – воскликнула она изумленно, затащив меня в коридор за ледяную ладошку. Она задела ссадину, и я зашипел от боли. – Ты откуда такой грязный? Что случилось?
То ли на шум, то ли на имя «Вадя» в коридор выскочил дядя Боря.
– Ну-ка вон! – приказал он, вытолкнув меня обратно в подъезд. – Я тебе сказал, чтоб ты на пороге нашего дома не появлялся больше?!
Перед тем как отступить, я заметил, что из гостиной высунулись две любопытный морды Леры и Вальки.
– Боря, – угрожающе начала тетя Люба, на мгновение прикрыв дверь. Я в подъезде стоял и по-сиротски переминался с ноги на ногу, надеясь, что меня все-таки впустят хотя бы погреться. Но погреться можно было и подъезде, кстати – я даже начал оттаивать.
– Что «Боря»? – услышал я раздраженный приглушенный голос. – Что «Боря»?! Он нашего Валентина на дно тянет, недавно энергетик из магазина сперли! А если б полиция! Не пущу, у него свой дом есть!
– А ты забыл, какой там дом? – тетя Люба понизила голос, думая, что мне не слышно из-за двери. – Вспомни деда на родительском собрании. Посмотри, как ребенок выглядит. Неужели тебе правда позволит совесть выставить его в подъезд, Борис?
– А если этот цыганенок и у нас что-нибудь сопрет?
В грудной клетке больно кольнуло. Я опустил взгляд на покрасневшие пальцы, грязные ладони и шмыгнул носом.
– Отойди, – приказала тетя Люба, и я был удивлен, что дядя Боря ей подчинился.
Конец ознакомительного фрагмента.