Сквозь шторм
Шрифт:
— Как давно вы стали майором? — спросила она.
— С тех пор, как Линкольн в 63-м открыл двери для чернокожих мужчин, чтобы они могли сражаться.
— Где ваш дом?
— Я родился на Гаити, но Луизиана — мой дом.
Она удивилась этому.
— Где ваш дом? — спросил он.
— К югу отсюда, — вот и все, что она сказала.
Она почувствовала, что он ждет от нее дальнейших объяснений, но, когда он не стал настаивать, она расслабилась.
Сэйбл не знала, что заснула, пока ее легко не потрясли за плечо. Дезориентированная
— Доброе утро, — мягко произнес он.
В лучах рассвета он был еще красивее, чем казался раньше.
— Доброе утро, — сонно ответила она. — Мы уже в лагере?
— Через несколько минут будем. Я подумал, что вы захотели бы спешиться до нашего прибытия. Я переживаю о вашей репутации.
Сэйбл не собиралась засыпать в его объятиях.
— Я, должно быть, очень устала. Простите, что я заснула.
— Не нужно извинений. Я рад, что вам было так удобно.
Дорога стала такой узкой, что они ехали гуськом. Сэйбл подняла глаза на майора и спросила:
— Мы можем остановиться на минутку? Мне нужно…
Он всмотрелся в ее лицо и понял, в чем дело.
— Конечно.
Она была рада, что ей не пришлось ничего объяснять. Озвучивать даже эту просьбу было достаточно неловко. В ответ на его выкрикнутую команду шеренга остановилась, и он развернул свою лошадь, направив ее в сторону густых деревьев, окаймлявших дорогу. Он спешился, затем протянул руку и, обхватив ее за талию, медленно опустил на землю.
— Я сейчас вернусь, — пообещала она и поспешила дальше в лес, чтобы укрыться от посторонних глаз.
Она справилась со своими нуждами и вернулась. Она почувствовала себя намного лучше, когда приняла другое положение, а он направил лошадь обратно к остальным.
— Лучше? — спросил он, когда они тронулись в путь.
— Да. Спасибо.
Менее чем через час небольшой отряд черных кавалеристов поднялся на вершину холма, и от вида огромного лагеря, раскинувшегося в долине под ними, у Сэйбл перехватило дыхание.
С достоинством, которое придавало его словам силу, ее сопровождающий произнес:
— Добро пожаловать на свободу, мисс Фонтейн.
Охваченная чувством, которому не могла дать названия, Сэйбл встретилась с ним взглядом.
— Мы на месте?
— Да.
Сэйбл поняла, что в ее глазах стоят слезы. Свобода! В течение трех поколений женщины из ее рода жили как пленницы, не имея возможности свободно дышать, ходить по улицам или жить так, как им заблагорассудится, но теперь этот круг был разорван. Она перешла на другую сторону и, как и Араминта, поклялась, что скорее умрет, чем позволит вернуть себя обратно.
— Я бы предпочла пойти сама, если можно.
Он кивнул. Под любопытными взглядами остальных Сэйбл спешилась и начала медленно спускаться с холма. Она смутно осознавала, что мимо нее пронеслась остальная часть конного отряда, когда
Майор не преувеличил перенаселенность лагеря. Палатки и деревянные лачуги покрывали землю, насколько хватало глаз. Казалось, сотни чернокожих людей бродили вокруг, собирались вокруг слабо горящих костров для приготовления пищи, сидели перед палатками. Некоторые сидели молча, в то время как другие оживленно беседовали. Запах дыма и готовящейся еды наполнял утренний воздух. Она слышала плач младенцев и лай собак. Пожилые женщины продавали яйца, а домашний скот мычал в самодельных загонах. Она подняла глаза, увидела майора рядом с собой, и радостно воскликнула:
— Я не знаю, смеяться мне или плакать.
— И то, и другое, если от радости.
Она поняла, что он ей нравится. За его красивой игривостью скрывались глубина и чувства.
— Куда мне теперь идти?
— Со мной, чтобы вас оформили.
Сэйбл бросила на него такой скептический взгляд, что его лицо озарилось улыбкой.
— Вы сомневаетесь в моих намерениях?
Сэйбл подозревала, что он очаровывает всех женщин, заставляя их чувствовать себя центром его мира, но она не видела ничего плохого в том, чтобы немного погреться в лучах его внимания.
— Да, я сомневаюсь в ваших намерениях, — заявила она.
— Привлекательная, красивая и умная, — сказал он ей, и его глаза весело заблестели.
— Заработать свою награду, возможно, будет не так просто, как я думал сначала.
— Лепить снеговиков для дьявола, возможно, проще.
Он усмехнулся.
— Я думаю, вы будете стоить дороже золота.
— Гораздо дороже.
Их взгляды встретились еще на мгновение, и показалось, что мир перестал вращаться.
Сэйбл стряхнула с себя странные грезы.
— Где проводится это оформление? — спросила она.
— В большом доме в центре лагеря.
Рэймонду казалось, словно его околдовали. Он мог поклясться, что видел свое будущее в ее глазах.
Она огляделась.
— В какой стороне?
Он указал на восток.
— Примерно в полумиле отсюда.
Люди в лагере подходили к ним. Проходя мимо, мужчины приподнимали шляпы, приветствуя Сэйбл. Другие пожимали руку майору на коне, приветствуя его возвращение. Она заметила, как он старался ответить на все «Доброе утро, майор», обращенные в его сторону, и уделял время всем, кто подходил к нему, от морщинистых стариков и маленьких детей до молодых женщин с кокетливыми глазами. Похоже, он был здесь довольно популярен. Хотя Сэйбл никогда бы не призналась в этом вслух, уважение, которое он проявлял к местным жителям, и то уважение, которое они оказывали в ответ, еще больше укрепили ее хорошее мнение о нем.