Сквозь тьму
Шрифт:
Снежная буря завывала в лесу, где банда регулярных войск Мундерика укрылась от своих врагов. Что касается Гаривальда, то палатка, разбитая над ямой в земле, не могла заменить теплую хижину, в которой он провел предыдущие зимы со своей женой, детьми и домашним скотом. У него тоже не хватило спиртного, чтобы оставаться пьяным всю зиму, как он обычно делал бы.
И он даже не мог оставаться в своем ненадежном укрытии и подкармливать костер несколькими веточками за раз. Что касается Мундерика, метели были идеальным временем для того, чтобы иррегулярные войска могли выходить
“Конечно, так и будет”, - сказал Гаривальд. “И это унесет нас так же быстро”. Возможно, к счастью для него, ветер также унес его слова, так что никто, кроме него, их не услышал.
Когда Мундерик отдавал приказы, это было либо подчинение, либо поднятие мятежа против него. Гаривальд не хотел этого делать. Ему тоже не очень хотелось тащиться по снегу, но никто не спросил, что он думает по этому поводу.Единственными людьми, которые когда-либо спрашивали, что он о чем-либо думает, были его жена и несколько близких друзей, и все они были далеко, в Цоссене.
Мундерик повел почти весь отряд против деревни Клафтерн, в которой был небольшой альгарвейский гарнизон и которая также находилась недалеко от линии фронта. “Если мы сможем уничтожить рыжих там, мы сможем саботировать эту линию в дюжине разных мест - не торопитесь и сделайте это должным образом”, - сказал Мундерик.“Это заставит магов Мезенцио чесаться, как будто они покрыты вшами”.
Он был прав; если бы они могли осуществить это, это бы произошло. Но Гаривальд повернулся к ближайшему к нему человеку и спросил: “Как часто эти вещи заканчиваются именно так, как они запланированы? Следующий раз будет первым, насколько я могу судить ”.
Мужчина рядом с ним оказался женщиной; Обилот ответил: “По крайней мере, на этот раз он не рассчитывает на магию”.
“Это уже что-то”, - согласился Гаривальд. Они двое снова были в воинственных отношениях. Обилот слишком сильно ненавидел альгарвейцев, чтобы злиться на кого-то еще, кто также ненавидел их. Что касается Гаривальда, то он по натуре не был особенно склочным человеком. Он продолжал говорить мягко, не делая ситуацию хуже, чем она уже была, пока характер Обилота не смягчился.
Как только иррегулярные войска покинули укрытие леса, ветер стал терзать их сильнее, чем когда-либо. Альгарвейцы, вышедшие в такую погоду, вполне могли замерзнуть. Однако каждый из ункерлантцев проходил через худшее. Они тащились вперед, ворча, но не особенно расстраиваясь.
“Мы застанем рыжих, уютно устроившихся у костра”, - сказал кто-то. “Тогда мы заставим их заплатить за мягкость”.
Это вызвало одобрительный гул у всех, кто это слышал.Гаривальд тоже выразил согласие, но на самом деле он этого не почувствовал. Если бы альгарвейцы действительно были мягкотелыми, они никогда бы не захватили герцогство Грельц и не проникли из Ункерланта в Сулинген и на окраины Котбуса.
Снег кружился вокруг Гаривальда и дул ему в лицо. Он устало выругался и продолжил идти. Он надеялся, что Мундерик следит за направлением, в котором находился Клафтерн. Он не смог бы найти это сам, даже держа пари.
“Снег
Смущенные крики впереди ворвались в его мысли. Он снова выругался, на этот раз в настоящем гневе. Песня продолжалась, и большая ее часть исчезла навсегда. Затем он перестал беспокоиться о песне, потому что один из этих криков был криком агонии. Если бы это не был человек, которого только что сожгли, он бы никогда его не слышал.
Затем он услышал другие крики. Это были боевые кличи: “Раниеро!” “Королевство Грелз!”
Он вглядывался вперед сквозь снег. Последняя группа солдат Грелцера, с которыми столкнулись иррегулярные части, оказалась не слишком ценной. Какие-то солдаты Грелзера передали информацию банде Мундерика. Исходя из всего этого, он предположил, что никто из людей, сражавшихся за кузена короля Мезенцио, ничего не стоит.
Это оказалось ошибкой. Эти парни набросились на людей Мундерика с такой яростью, как будто у них были рыжие, а не темные волосы. Они также продолжали выкрикивать имя Раниеро. И они прокляли короля Свеммеля так же мерзко, как Гаривальд когда-либо проклинал альгарвейцев.
Гаривальд ожидал, что Мундерик попытается вырваться. Его целью был Клафтерн, а не взвод грелзеров. Но предводитель иррегулярных войск крикнул: “Убейте предателей!” - и приказал своим людям идти вперед так без колебаний, как мог бы проявить маршал Ратхар.
Гаривальд двинулся вперед, жалея, что Мундерик не проявил больше здравого смысла.Сражаться с этими парнями было совсем не так, как с альгарвейцами. Солдаты, которые следовали за Раниеро, выглядели как нерегулярные войска, говорили как они и были одеты во многом так же, как у них, - один снежный халат не мог сильно отличаться от другого. И из-за того, что снежинки летели во все стороны, никто не мог разглядеть никого на расстоянии более чем пары шагов, в любом случае.
Мундерик быстро доказал, что маршалу Ратхару не о чем беспокоиться из-за его командования. Единственное, что у него было хорошего - то, что сплачивало его отряд иррегулярных войск, - это его энтузиазм. В этой битве это встало на пути. Он посылал людей бегать то сюда, то туда, пока Гаривальд не стал уверен, где он должен быть и кто, если вообще кто-нибудь, должен быть там с ним.
Если бы опытный солдат - скажем, опытный альгарвейский капитан - возглавлял отряд короля Раниеро, они бы быстро справились со своими обычаями. Но большая битва, битва с настоящей армией ункерлантеров, увлекла компетентных солдат на фронт. Кто бы ни был ответственным за грелзеров, он имел не больше представления о том, как обращаться со своими людьми, чем Мундерик.
Результатом было не столько сражение, даже небольшое, сколько серия стычек, люди сражались сначала в этом месте, затем в том, поскольку они случайно столкнулись. Гаривальд плюхнулся в снег за какими-то кустами.Он выстрелил в пару человек, в которых, он был почти уверен, были солдаты Грелзера. Ни один из них не упал; либо снег, который с каждой минутой становился все гуще, ослаблял его луч, либо он не был так ловок с палкой, как мог бы быть.