Сквозь тьму
Шрифт:
Пару минут спустя кто-то еще скользнул вниз за те же кусты. “Вонючие сукины дети!” - прорычал он и выстрелил в того же самого Менгаривальда, которого пытался сбить с ног. “Ненавижу этих вонючих предателей, служащих ложному королю”.
“Да”. Гаривальд снова сверкнул, хотя к тому времени он едва мог видеть свои цели. Он выругался. “С таким же успехом можно кидать в них камни, потому что наши палочки приносят нам столько пользы”.
“Это вонючая война, это правда”, - сказал другой парень.Как и у многих иррегулярных солдат, у него была шерстяная
“Хотел бы я вернуться в свою родную деревню и напиться”, - сказал Гаривальд. “Я скучаю по своей жене, я скучаю по своим соплякам, я скучаю по своему первому мужчине ... ну, может быть, и нет”.
Другой боец рассмеялся. “Я точно знаю, что ты имеешь в виду. Первый человек в том месте, где я вырос, грыз ногти ради забавы - во всяком случае, так все говорили”.
“Мой просто подлец и шпион. Он подлизывался к инспекторам, а затем вымещал это на всех остальных”. Нет, Гаривальд ничуть не скучал по Ваддо, ни капельки.
“Они такие, все в порядке”, - сказал другой парень. “Следовало бы повесить каждого из них, проклятого, дать человеку немного места для жизни”. Следующие несколько минут они потратили на то, чтобы оклеветать первенцев. Ни один из них больше не стрелял.У них не было целей, по которым стоило стрелять, особенно сейчас, когда снежная буря сомкнула стены мира вокруг них.
Затем пара фигур действительно появилась из-за снега. Оба мужчины из-за куста подняли свои палки. Но один из вновь прибывших мог быть только большим, неуклюжим Садоком. “Успокойся”, - сказал Гаривальд. “Они наши”.
“Меня устраивает”, - ответил его спутник и снова опустил трость.
Может быть, Садок услышал их. Может быть, у неуклюжего мага действительно было достаточно умения, чтобы почувствовать их присутствие. Он начал поднимать свою собственную палку. “Свеммель!” Позвал Гариваль, не желая, чтобы какой-нибудь нерегулярный товарищ выстрелил в него. “Свеммель и Ункерлант!”
Эти слова были почти последними, которые когда-либо слетали с его губ. Краем глаза он увидел, как боец, с которым он болтал и проклинал, откатился в сторону, чтобы направить на него свою палку. Неосознанно Гаривальд прыгнул за ним и выбил палку у него из рук. Она отлетела в снег.
“Грелз!” - завопил его бывший компаньон, пиная Гаривальда и ловя его палку каблуком ботинка. Она тоже улетела. Гаривальд не осмелился бороться за это - человек, который выбрал альгарвейскую марионетку, мог сначала заполучить другую. Вместо этого Гаривальд сцепился с парнем, который до начала войны был таким же крестьянином, как и он сам.
“Сукин сын!” Слово слетело с их губ одновременно.Они били кулаками, коленями, колотили и пинали друг друга. Солдат Грелзер был меньше Гаривальда, но гибок и быстр. Он наносил удары, по крайней мере, не хуже хегота; если бы Гаривальд в последний момент не увернулся, парень выбил бы ему глаз так же аккуратно, как если бы он соскребал мясо с миски со свежей водой.
“Стойте на месте,
Гаривальд оттолкнулся от бойца, который выбрал путь напротив его. “Он один из Ран...” - начал он, но парень не стал терять времени, показывая, кем он был. Быстро, как нападающая змея, он схватился за одну из палочек в снегу.
Он мог быть быстрым, как змея, но он не был, он не мог быть быстрее двух лучей. На таком расстоянии дующий снег не ослаблял их настолько, чтобы это имело значение. Одна попала ему в грудь, другая в голову. Он дернулся и умер, все еще тянувшись за палкой в паре футов от него. Его кровь окрасила белое красным.
Он все еще бился, когда Садок пнул его. “Грязный ублюдок!” - сказал маг-перевертыш. “Если бы мы взяли его в плен, мы бы заставили его заплатить по заслугам.Мы могли бы легко продержать его день или два ”.
“Я просто рад, что он мертв”, - сказал Гаривальд. “Меня не волнует, как это произошло”. Мало-помалу его глухо бьющееся сердце замедлилось до нормального. “Я думал, что он один из нас - а он думал, что я один из них”. Он коснулся своего лица рукой в рукавице. Рукавица стала мокрой от крови. “Он мог драться. Все эти парни умели сражаться - умеют сражаться. Они ненавидят Свеммеля так же сильно, как мы ненавидим рыжих ”. Он пнул снег. На самом деле он не верил, что это правда. Теперь он увидел, что был неправ.
Садок указал в направлении главного сражения. “В любом случае, мы дали этой своре ублюдков все, что они хотели”.
Конечно же, люди, верные Раниеро, угрюмо отступили с поля боя. Но после того, как Мундерик выяснил, какие потери понесли нерегулярные войска, он приказал им тоже отступить к лесу. “Мы не собираемся ничего делать в клубе, не будем избиты, как сейчас”, - сказал он. “Нам придется подождать, пока грелзеры и альгарвейцы не загонят еще несколько человек в наш лагерь. И они это сделают.Высшие силы знают, что они это сделают”.
Гаривальд думал, что он наверняка прав. Но река текла в обе стороны, если Свеммель и мысль о том, чтобы остаться под властью Ункерланта, пробуждали такую страсть в груди по крайней мере у тех, кто сражался за Раниеро. Река текла в обе стороны. . . . Он увидел там начало песни, но намеренно решил не придавать ей форму. Он уже решил, в какую сторону пойдет.
В руинах Зулингена Тразоне и сержант Панфило выстроились в очередь перед дымящимся чайником. “Знаешь что?” - Спросил Тразоне, когда очередь змеей двинулась вперед.
“Скажи мне”, - настаивал Панфило. К настоящему времени оба альгарвейца щеголяли окладистыми бородами, их усы, бакенбарды и полоски на подбородке почти терялись в остальной медной поросли. У них почти не было горячей воды, с помощью которой можно было бы продолжать стрижку. Более того, бороды в какой-то мере сохраняли тепло их щек и подбородков.
“Я чертовски завидую майору Спинелло, вот что”, - сказал Трасоне.
“Насколько ты знаешь, он мертв”, - сказал Панфило.