Сквозь тьму
Шрифт:
Это снова заставило Спинелло рассмеяться, но тут же он снова стал серьезным. “У ункерлантцев больше людей, чем у нас. Мы ничего не можем с этим поделать - кроме как продолжать убивать сукиных сынов, конечно. Но если у них есть больше, у нас есть лучше. И именно поэтому мы выиграем войну ”.
Там, где Трасоне, Панфило и почти все остальные в батальоне тащились на юг и запад по этой дороге, проклиная и кашляя в облаках пыли, поднимаемых их товарищами, Спинелло шествовал с важным видом, словно на параде. Трасоне не знал, завидовать ему или испытывать желание придушить
Кто-то - он не мог разглядеть, кто - сказал: “Может быть, мы и лучше паршивых ункерлантцев, но, черт возьми, натрите меня теркой для сыра, если это янинцы”.
“Они наши союзники”, - сказал Спинелло. “С ними нам лучше, чем без них”.
Он и раньше высмеивал идеи, пришедшие из столицы Алгарве, но он повторил одну из них там. Когда Тразоне сказал “Союзники”, он превратил это слово в ругательство. “Если бы они дрались с моей бабушкой, я бы поставил на бабушку”.
“Мерзкая старая сука, не так ли?” Сказал Спинелло, что вызвало удивленный возглас у Трасоне. Но вместо того, чтобы продолжать защищать янинцев еще немного, Спинелло наполовину сменил тему: “Они говорят, что сибсы, поступающие на службу к Мезенцио, действительно хорошие бойцы, и в этой бригаде фортвежцев, о которой они вместе говорят, тоже должно быть полно крутых клиентов”.
Сражаясь в Сибиу, Трасоне знал, что люди, пришедшие из королевства остров, действительно могут сражаться упорно. Но дело было не в этом, или не в этом был весь смысл. “Нам действительно нужны все эти иностранные ублюдки? И если мы это сделаем, останется ли кто-нибудь из альгарвейцев в живых к тому времени, когда закончится эта война?”
“Это похоже на любую другую драку”, - сказал сержант Панфило. “Побеждает тот, кто выстоит последним”.
Дорога вела к лесу, полному сосен, буков и берез. Указывая вперед, Трасоне спросил: “Сколько ункерлантцев прячется там?" И сколько из нас будет стоять на ногах к тому времени, когда мы выйдем с другой стороны?”
Никто не ответил. Любой альгарвейский офицер, сражавшийся в ункерлантских лесах. Ункерлантцы были лучшими лесорубами и имели преимущество в том, что заранее готовили свои позиции. Выкапывать их всегда дорого.
Солдат в килте на опушке леса махнул батальону вперед. Тразоне двинулся вперед, не без острой боли. Другие альгарвейцы махали ему рукой, чтобы он шел вперед, в лес, - и вперед, навстречу неприятностям.
Он нервно ждал, что ункерлантцы в скрытых норах начнут палить по его товарищам и ему сзади - или что целый рой приземистых мужчин в серо-каменных туниках бросится с одной или другой стороны дороги, половина из них пьяна, и все они ревут “Урра!” так громко, как только могут. Если бы у них был шанс, они загнали бы альгарвейцев в подлесок и растерзали бы их, как диких зверей.
С каждым тихим, мирным шагом, который он делал, он становился все более подозрительным.Чирикали воробьи. Кролик выглянул на альгарвейцев, затем нырнул за куст. “Хорошо”, - сказал Трасоне. “Где они?”
“Может быть, мы действительно расчистили этот лес”, - сказал Панфло. “Произошли странные вещи...
“Назови второе”, - бросил вызов Тразоне.
Прежде чем сержант успел подхватить его на руки, земля начала сотрясаться у них под ногами. Тут и там вдоль дороги из земли вырывались пурпурные языки пламени. Люди, попавшие в них, ужасно кричали, но недолго.По обе стороны дороги деревья дрожали, как люди, застигнутые голыми в более раннюю зиму. Некоторые из них упали. Когда они это сделали, их короны загорелись. Еще больше альгарвейцев закричали в муках.
Тразоне тоже кричал, кричал от ужаса. В рапорте сержанта Панфило были слова: “Волшебство! Волшебство Ункерлантера!”
Он был прав, конечно. Знание того, что он был прав, ничуть не облегчило Тразоне и его товарищам ужасную атаку. Если бы люди Кингсвеммеля начали швырять в него яйцами, обычно он бы вырыл ямку в земле и переждал их, насколько мог. Он не хотел делать это здесь, не тогда, когда любая вырытая им яма могла захлопнуться за ним, как только он нырнет в нее.
Он знал об опасности, потому что видел, как это случилось с ункерланцами, когда маги его собственной армии пожертвовали каунианцами численностью в полк. Но каунианцы, насколько он мог видеть, сами напросились на это, как и ункерлантцы.Трасоне был не более склонен, чем кто-либо другой, думать, что заслуживает того, чтобы быть в конце чего-то неприятного.
В тот момент, когда земля перестала дрожать, в тот момент, когда деревья перестали падать, майор Спинелло крикнул: “Будьте готовы! Эти уродливые жукеры собираются попытаться вышвырнуть нас отсюда прямо сейчас, попомни мои слова. Мы собираемся позволить им?”
Что касается Трасоне, то ункерлантцам были рады на этом участке леса, особенно после того, как они так радикально его переделали.Но он закричал: “Нет!” - вместе со всеми, кто еще мог говорить.
“Что ж, тогда нам лучше приготовиться поприветствовать их должным образом, не так ли?” Сказал Спинелло. Соответствуя слову, он растянулся за одной из поваленных, но не загоревшихся сосен.
Трасоне все еще искал свое собственное укрытие, когда в лесу начали падать яйца. Он пригнулся за большим серым, покрытым лишайником камнем. Панфило растянулся в нескольких футах от нас, лежа на животе, копая себе яму лопатой с короткой ручкой. “Ты не боишься, что это поглотит тебя, если ункерлантцы обрушат на нас еще больше магии?” Спросил Тразоне.
“Да, но я больше боюсь быть пойманным на открытом месте, если поблизости взорвется яйцо”, - ответил сержант. Тразоне обдумал это, но ненадолго. Через мгновение он сдернул с пояса свою собственную лопату и начал копать.
“Урра! Урра! Урра!” Этот крик, нарастающий, как прибой при приливе, возвестил о нападении Ункерлантера. Сквозь нее майор Спинелло издал свой собственный крик: “Кристалломант!”
“Сэр?” Солдат, который поддерживал связь батальона с армией, частью которой он был, полз к Спинелло. Майор что-то настойчиво говорил ему, а он, в свою очередь, говорил в прозрачный полированный шар, который носил в своем рюкзаке.