Сквозь толщу лет
Шрифт:
Университетский музей гордится экспонатом, который восхищает и дивит сотни тысяч посетителей.
А ведь в природных условиях — кончается лето, и гнездо обычно погибает за три-четыре осенних недели. Почему же не сохраняются они хотя бы до будущей весны, когда их смогли бы заселить новые поколения перезимовавших ос? Какой очевидный просчет! Ради чего израсходовано было столько живой энергии, столько строительного мастерства, далеко не все секреты которого пока разгаданы? Вот уж действительно архитектурные излишества! К чему такой огромный запас прочности? Чего ради возникает сооружение, способное сохраняться больше столетия,
…Осы следуют законам своего племени. Ранней весной перезимовавшие самки основывают семью, весной и летом формуют ячеи, расширяют, крепят соты, выкармливают молодь, жизнь на всех парусах несется вперед, но как только начнут поступать немые сигналы солнцеворота — лето в разгаре, а световой день начал сокращаться, — курс движения в семье меняется, близя катастрофу. Свершив в пределе земном всё земное, семья рассыпается, а спрятанные в грунте гнезда — такие иной раз изящные — становятся добычей сырости, плесени, рушатся, исчезают; другие, скрытые в сухих, защищенных от непогоды уголках — на чердаках под балками стропил, — висят городами, из которых ушла жизнь.
Есть что-то вызывающе расточительное и наглядно бессмысленное в быстроте, с какой приходит к началу осени в упадок обитель, созданная осиной семьей на пустом месте.
В живых остаются одни молодые продолжательницы рода, залог и предвестник повторения пройденного. Они разлетаются и спешат укрыться от приближающихся холодов. Запрограммированный в них календарь предупреждает: надвигается суровая пора, неизбежно и неотвратимо близится зима, которой они ни одним из тысяч глазков-фасеток не видели, ни одним члеником усиков не нюхали, ни одной лапкой не касались. Замерев, эти осколки осиного рода сохраняются на грани жизни и небытия как зародыши будущих осоградов. В этих жизнеспособных и всхожих семенах семей сконцентрирован опыт предков, уроки, впитанные и усвоенные прошлыми поколениями.
А гнезда погибают.
Но действительно ли неотвратима катастрофа, ожидающая в конце сезона каждый осоград? Все эти сотканные и слепленные, свалянные и сформованные из застывшей бумажной пульпы многоэтажные сооружения — шаровидные, овальные, яйцеобразные, грушеподобные? Действительно ли неизбежно разрушение внутренних связей, сплачивающих каждое поколение отдельных осиных жизней и все от первого до последнего поколения в совокупность, в общность уже надорганизменного, сверхорганизменного порядка?
Перед нами географическая карта — оба полушария. На них извилистым пунктиром обозначены границы распространения видов паравеспула. Всюду в пределах великой империи паравеспула в ареале любого из видов они однолетние.
Но вот осенью 1968 года энтомолог высшей агрономической школы Алжира профессор Паскье обнаружил на пальме в пригороде Эль-Харраш изрядное гнездо, заселенное паравеспула германика. Профессор записал в блокнот его размеры и, не пожалев цветной ленточки с широкополой соломенной шляпы, повязал ею ствол, чтобы легче найти гнездо.
Весной следующего года, в конце марта, приехали из Франции натуралисты, и он рассказал гостям о гнезде. Решили поглядеть, что с ним. Пальму увидели издали, гнездо висело именно там, где его
Под девятислойной бумажной скорлупой лежали девять сотов. Верхние семь заняты недавно отложенными яйцами и молодыми личинками. Так их много, что они не могли быть потомством одной осы. Взрослое население — усыпленных насекомых — по одной перебрали, какую за крыло, какую за ножку, пинцетами. Считали всех подряд. И молодых продолжательниц рода, и рабочих оказалось свыше двух с половиной тысяч.
Это было явно гнездо второго года жизни, и оно явно процветало. Оно процветало в старом строении! Как сохранилась семья осенью, когда у ос германика связи, поддерживавшие единство системы, перестают выполнять свое назначение? Конечно, возникли новые взаимозависимости, смещения, силовые поля, соответственно изменилась готовность членов семьи переживать пору климатических невзгод и погодных неурядиц. Но пока еще никто не взялся за распутывание этого клубка неясностей, этой вовсе не исследованной туманности — близкой, рядом с нами находящейся, но все еще столь же далекой, как Туманность Андромеды.
Когда фотография алжирского гнезда-второгодника с сообщением о нем была напечатана в «Докладах Французской академии наук», натуралисты из Марокко перепечатали его со своими примечаниями. Суть сводилась к следующему: никакое это не событие! В Марокко гнезда германика часто живут по два года. Вульгарис почему-то нет. А гнезда германика вырастают, бывает, очень крупные: ос — десятки тысяч; ячеям числа нет. Но ячеи точно такие же, как в гнездах-первогодках, и рабочие осы и самки — во всяком случае, внешне — от обычных неотличимы.
Сходные сообщения пришли позже из Южной Африки, из районов Мыса Доброй Надежды. Здесь тоже не встречали ос вульгарис, а гнезда германика второго года жизни попадались.
Удивительно? Конечно, как и многое другое в этом диковинном мире, где семья владеет возможностью воспитывать разную жизнеспособность в разных членах семьи: рабочие осы живут несколько недель, матки — несколько месяцев. Но тут другое: удваивалась продолжительность жизни семьи в целом.
Если семью рассматривать как живую модель живого, то северо- и южноафриканские находки приобретают новый смысл, становятся маяком доброй надежды.
Здесь в натуре, в действии проявились внутренние перестройки отношений, при которых сами участники оставались вроде теми же, а единство и целостность сообщества стали сохраняться сверх сроков, наблюдаемых у этого вида во всем мире.
Появление у ос паравеспула гнезд-второгодников, спору нет, заслуживает внимания. Но не слишком ли переоценены и его перспективы, и смысл?
Алжир и Марокко — север Африки, юг Средиземноморья — это окраина извечных империй паравеспула. Так ли невероятно, что молодые продолжательницы рода уже много десятков тысячелетий назад заносились сюда свирепствующими над нынешним французским Провансом шквалами северного мистраля, его воздушными течениями, пересекающими Средиземное море?