Сквозь волшебную дверь. Мистические рассказы (сборник)
Шрифт:
За последние три дня несколько раз наведывался к Пещере Синего Джона и даже слегка углубился в нее, но мой велосипедный фонарик до того мал и слаб, что я не рискнул заходить слишком глубоко. Буду действовать продуманно. Никаких звуков больше не слышал, и теперь мне начинает казаться, что я стал жертвой какой-то галлюцинации, вызванной, возможно, разговором с Эрмитеджем. Нет, мысль о чудище, якобы обитающем там, конечно же нелепа и смешна, но нужно признать, что кусты, растущие перед входом в штольню, действительно выглядят так, будто сквозь них пробиралось какое-то крупное существо. Меня это захватывает все больше и больше. Обеим мисс Аллертон ничего рассказывать не стал, они и так слишком уж суеверны, но уже
Сегодня утром заметил, что среди многочисленных клочков овечьей шерсти, которые валяются рядом с шахтой, один был в крови. Разум подсказывает мне, что, если овца забредает в такое скалистое место, ей ничего не стоит пораниться, и все же вид красного пятна почему-то потряс меня, на секунду меня охватил такой ужас, что я едва не пустился бежать от древней римской арки. Всматриваясь в темные глубины, я уловил очень неприятный запах, похожий на зловонное дыхание. Возможно ли, что в самом деле где-то там скрывается некое неизвестное существо, некий безымянный ужас? Когда я был здоров, подобное мне не пришло бы в голову, но, когда здоровье человека подорвано, он становится нервным и начинает верить во всякую чепуху.
На какое-то время решимость моя ослабела, я уже готов был оставить тайну старой штольни (если таковая вообще существует) нераскрытой навечно, но вечером нервы мои успокоились и интерес снова проснулся. Думаю завтра попробовать разобраться во всем этом более основательно.
Попытаюсь четко и последовательно описать вчерашние удивительные события. Из дому я вышел после полудня и направился прямиком к Пещере Синего Джона. Признаюсь, как только я заглянул в нее, мне снова стало не по себе. Я пожалел, что не взял кого-нибудь с собой. Но наконец, собравшись с духом, я зажег свечку, раздвинул кусты и шагнул в темноту.
Первые футов пятьдесят я шел вниз по довольно пологому спуску. Идти было трудно, потому что ход был завален обломками камней. Потом начался длинный прямой туннель, вырубленный прямо в скале. Я не геолог, но заметил, что стены коридора явно состоят из минерала более прочного, чем известняк, потому что в некоторых местах были видны следы, которые оставили древние горняки своими инструментами, и выглядели они так, будто появились здесь только вчера. Со свечой в руке я шел по этому странному старинному коридору, окруженный тусклым светом, от которого тени вокруг словно оживали и казались еще более страшными. Наконец я добрался до места, где римский туннель пересекал пещеру, когда-то пробитую в скале водой. Это был огромный зал, с потолка которого свисало множество длинных белых известковых сосулек. Из этого места множество коридоров, выбитых подземными реками, уходят в глубь земли. Остановившись, чтобы подумать, стоит ли вернуться или рискнуть и еще дальше углубиться в этот опасный лабиринт, я неожиданно увидел у себя под ногами нечто необычное.
Большая часть пола пещеры была завалена каменными глыбами или битым известняком, но тут с потолка капала вода, отчего на этом месте образовалась довольно большая лужа мягкой грязи. Прямо посреди нее был огромный след, глубокий, широкий и неровный, словно туда шлепнулся большой валун. Но рядом со следом не было видно никаких камней и ничего такого, что могло бы оставить подобный отпечаток. Он был слишком большим для любого животного, к тому же один, хотя это озерцо грязи было таким большим, что невозможно представить, чтобы кто-то мог перешагнуть его. Когда, внимательно изучив странный отпечаток, я поднялся, осмотрелся по сторонам и увидел окружающие меня со всех сторон покачивающиеся тени, надо признать, по коже у меня пробежал крайне неприятный холодок, и, как я ни старался, свеча дрожала у меня в руке.
Вскоре спокойствие вернулось ко мне, когда я подумал, насколько бессмысленно приписывать столь огромный и бесформенный отпечаток какому-то животному. Даже слон не мог бы оставить такой след. Поэтому я твердо решил, что не позволю своему воображению и бессмысленным страхам
А теперь я расскажу о том неожиданном и ужасном несчастье, которое случилось со мной потом. Ручей футов двадцать шириной перерезал мне путь. В поисках места, где можно было бы его пересечь, не замочив ноги, я отошел немного в сторону. Наконец на глаза мне попался большой плоский камень, торчащий из воды примерно посередине потока, до которого я мог бы допрыгнуть. Но оказалось, что камень этот внизу был подмыт течением ручья и на основании своем держался непрочно, поэтому, когда я на него приземлился, он качнулся, и в результате я полетел в ледяную воду. Разумеется, свечка тут же погасла, я барахтался в полной темноте.
Когда я кое-как поднялся на ноги, это происшествие меня скорее рассмешило, чем испугало. Свечка выпала у меня из рук, найти ее в этом течении было невозможно, но в кармане у меня оставалось еще две, так что ничего страшного не произошло. Я достал одну из них, вытащил коробок со спичками, и только тут до меня дошло, что случилось на самом деле. Когда я упал в воду, все спички промокли. Зажечь свечу было невозможно.
Сердце мое как будто сжала холодная рука, когда я почувствовал весь ужас своего положения. Темнота вокруг стояла полная и жуткая. Настолько полная, что я прикоснулся к своему лицу, чтобы почувствовать под рукой хоть что-то твердое. Стоя на одном месте и боясь пошевелиться, я с трудом заставил себя успокоиться. Попробовал в уме восстановить карту своего передвижения по пещере. Увы! Все опознавательные знаки, которые мне запомнились, находились высоко на стенах и найти их на ощупь было невозможно. К счастью, я не потерял ориентацию и мог вспомнить общее расположение стен, поэтому у меня еще оставалась надежда вернуться и найти вход в римский туннель. Передвигаясь очень медленно и постоянно натыкаясь на камни, я отправился в это отчаянное путешествие.
Но вскоре я осознал, насколько это бессмысленно. В этой черной бархатной темноте всякое представление о направлении теряется сразу. Сделав десяток шагов, я совершенно перестал понимать, где нахожусь. Ручей можно было найти по плеску (это был единственный слышимый звук), но стоило мне от него отойти, как я совершенно терялся. Найти выход из этого известнякового лабиринта не представлялось реальным.
Я сел на камень и начал обдумывать свое плачевное положение. О своем намерении идти в Пещеру Синего Джона я не рассказывал никому, и надеяться на то, что кто-то будет меня искать здесь, не приходилось. Значит, рассчитывать оставалось только на себя. Может быть, спички в конце концов высохнут, и мне удастся зажечь свечку. Когда я упал, то оказался под водой только наполовину. Левое плечо сохранилось сухим, поэтому я взял коробок спичек и засунул его под мышку. Возможно, тепло моего тела поможет высохнуть им быстрее, хотя все равно я понимал, что раздобыть свет мне удастся не раньше, чем через несколько часов. Но выбора не было, оставалось только ждать.
Хорошо, что, уходя с фермы, я положил в карман несколько галет. Я их съел и запил водой из того самого ручья, который стал причиной моих несчастий. Потом ощупью я поискал среди камней место, где можно было расположиться поудобнее, и, найдя ложбинку с удобным упором для спины, уселся, вытянул уставшие ноги и принялся ждать. Было ужасно сыро и холодно, но я утешал себя мыслью о том, что современная медицина при моей болезни все равно рекомендует держать окна открытыми и гулять на свежем воздухе при любой погоде. И вот, постепенно убаюканный монотонным журчанием ручья и совершенной темнотой, я забылся тревожным сном.