Слабо не влюбиться?
Шрифт:
Но отныне мне на это плевать. Пусть живет, как знает, и делает, что хочет.
Я официально прекращаю сходить с ума по Артёму, мать его, Соколову.
У меня и без него все зашибись. Я докажу это прямо сейчас.
– Ты такая красивая.
Демид медленно приближается и садится рядом. От него исходит приятное согревающее тепло, да и к чересчур приторному запаху его парфюма я уже привыкла. Он почти не вызывает во мне былого раздражения.
Окончательно осмелев, набираю в легкие побольше воздуха и на коротком выдохе требую:
–
Возможно, это надо делать как-то по-другому, и я чересчур форсирую события, но мне отчего-то хочется поскорее перешагнуть запретную черту. Чтобы не передумать. Чтобы не оставить себе шанса отступить.
Лапина дважды просить не нужно. Он тут же подается вперед, придавив меня к спинке дивана, и накрывает мои губы своими. Я закрываю глаза, растворяясь в поцелуе, а затем, дабы повысить градус срасти, запускаю руку в его темные жесткие волосы.
Некстати в сознании вспыхивает мысль, что кудри Соколова на ощупь совсем другие: куда более мягкие и шелковистые, но я сию секунду отгоняю ее прочь. При чем тут вообще Артём?! Я целуюсь с Демидом, а значит, только о нем и должна думать!
Язык парня проталкивается в мой рот, а его рука сминает подол слегка задравшегося платья. Провожу пальцами по его немного колючим щекам и неспешно опускаюсь к вороту рубашки.
Казалось бы, что в этом сложного? Всего-то и нужно расстегнуть пару пуговиц и погладить высоко вздымающуюся грудь Демида. В фильмах девушки всегда именно так и действуют.
Но руки отчего-то деревенеют и полностью перестают подчиняться командам разума. Я как-то резко обмякаю, и моя инициатива, сдувшись, словно проколотый шарик, сходит на нет.
– Что такое? – Лапин жарко дышит мне в лицо.
– Ты… Ты ведь уже делал это, правда? – тихо уточняю я.
– Да, но с тобой у нас все будет по-особенному.
Ложь. Но сейчас я сделаю вид, что поверила.
– У тебя с собой есть? Ну… Ты понимаешь.
– Да. Все будет в порядке. Просто расслабься и доверься мне, хорошо?
Он чмокает меня в щеку, а потом, очертив губами линию подбородка, вновь атакует поцелуем рот. И я отвечаю ему, вкладывая в движения языка всю свою боль и нерастраченную нежность. Отвечаю пылко, страстно, потому что хочу излечиться от своей зависимости. Хочу стать свободной и наконец забыть свою трагично-безответную первую любовь.
Глава 38
Притягиваю колени к груди и устремляю взгляд в маленькое одностворчатое окно. За ним – черное-черное полотно ночного неба с редкими звездами, напоминающими случайно рассыпанные кристаллики. Красиво, конечно, но почему-то от этой сияющей темноты веет холодом. Ну или мне так кажется, потому что холод поселился в моей душе.
– Как ты, Василиса? – Демид запечатлеет поцелуй на моем оголенном предплечье, но я лишь нервно дергаю плечом.
Сейчас мне совсем не хочется, чтоб он меня касался.
– Нормально, – отвечаю я, стряхивая затянувшееся оцепенение. – Застегни, пожалуйста, молнию. Сама не дотянусь.
Поворачиваюсь
– Готово, – застегнув замок, он чуть дольше положенного задерживает пальцы на моей шее.
– Спасибо, – вскакиваю на ноги и поправляю сбившуюся прическу. – Ну что, я пойду? Встретимся в общем зале.
Демид по-прежнему вразвалочку сидит на диване. Его рубашка расстегнута, а пряжка ремня безвольно болтается. Такое ощущение, что он никуда не спешит.
– Ты так быстро бежишь от меня, – произносит он задумчиво. – Жалеешь о случившемся?
– Что? – вымученно усмехаюсь. – Нет, конечно. Просто…
Договорить не успеваю, потому что дверь за моей спиной резко распахивается. Оглядываюсь, и сердце тотчас кубарем летит в пятки.
На пороге стоит Соколов. Дышит тяжело и как-то рвано, словно бежал. Его недоверчиво прищуренный взгляд проходится по мне, а потом дергается к Демиду, который, в отличие от меня, не испытывает ни грамма неловкости. Так и сидит, широко расставив ноги и взирая на происходящее с долей высокомерного безразличия.
На секунду, буквально на секунду в лице Артёма отражается граничащая с безумием ярость, но потом она быстро гаснет, уступая место маске равнодушия.
Я открываю рот, чтобы что-то сказать, как-то оправдаться или, по крайней мере, сгладить неловкий момент, но не успеваю вымолвить и слова. С оглушающим грохотом дверь захлопывается, заставляя мне испуганно вздрогнуть.
Я тихо выругиваюсь, направляясь на выход, а вслед мне прилетает насмешливое:
– Ну куда ты, Василис? Неужели за ним? Ты ведь добилась, чего хотела. Просто наслаждайся результатом.
Получается, Демид знал. Знал, что я его использую и, соответственно, тоже пользовался мной. Обоюдная выгода в действии.
– Ты тоже добился своего, – бросаю через плечо холодно. – Поэтому теперь оставь меня в покое.
Вылетаю в коридор и озираюсь по сторонам. Широкоплечая фигура Соколова скрывается за поворотом, и я тут же припускаю за ним. Однако тень, мелькнувшая где-то справа, вынуждает меня притормозить и повернуть голову.
Взгляд упирается в прислонившуюся к стене Диану. На ней лица нет. Печальная, зареванная, с прилипшими к щекам волосами – она лишь отдаленно напоминает блистательную красавицу, которую я знала.
Заметив меня, Орлова шмыгает носом и тут же отводит глаза, делая вид, что мы с ней незнакомы. А затем и вовсе отлипает от стены и нетвердой походкой направляется к дверям, ведущим на улицу. Совсем не в ту сторону, куда пошел Соколов.
Что здесь происходит? Почему она плачет? Они с Артёмом поссорились?
Голову распирает от вопросов, а ответов как не было, так и нет. Именно поэтому я отрываю взор от удаляющейся спины Дианы и вновь устремляюсь туда, где минуту назад мелькнула макушка Соколова.