Сладкая Тьма, Кобяков Виталий Витальевич

Сладкая Тьма

на обложку

Кобяков Виталий Витальевич

Шрифт:

– Попытаемся, - тяжело кивнул я, представив, как сложно это будет осуществить.
– Будешь опираться на плечо Инди и ковылять, я встану сзади.

– Зачем сзади?

– От взгляда снайпера попытаюсь тебя укрыть, - подмигнул я.

План хреновый, но от Колесницы мое тело как-то смогло его уберечь. Значит, невидимость по-прежнему работала. Но снайпер... Прикрывать кого-то от пуль своим телом, до чего я только докатился...

Глава 14.

Казалось бы, вот он, сладкий запах свободы. Но хрен там. Сладким воздух бывает лишь в Бездне. А мои страдания после выхода оттуда только начинались.

Так получилось, что наши власти щедро отправляли на убой небольшие группы спецназа. И репортеры как раз ждали возвращения одного из отрядов. Бойцов с пафосом проводили, а теперь искренне надеялись, что они вернутся и расскажут, какого лешего вообще происходит во Тьме. Молодцы хоть, что не целую армию отправили, как американцы, а всего-навсего угробили десяток взводов.

Юмор в том, что двадцать элитных бойцов отдали свои жизни ради того, чтобы я мог вырваться из жопы. Они почти разбили стражей Люцифера у одного из выходов, а я просто оказался в нужном месте и в нужное время.

Камера журналиста, как я уже упоминал, спасла меня. Именно благодаря их видео я приобрел неслабую популярность и мной заинтересовались правильные люди. Моя голова в этом ролике полностью покрыта кровью и гарью, в одной руке обрубок копья, в другой - нож, если хорошо приглядеться, то можно увидеть легкий дымок, струящийся от моей спины и плеча. Но лицо распознать очень сложно.

Очнулся я с сумасшедшей болью во всем теле. Организм словно горел, голова взрывалась. Я попытался пошевелиться, но обнаружил, что прикован к кровати. Зафиксированы руки, ноги, голова, ремень вдоль живота. Какие-то медицинские аппараты, солнечный свет из окна. Ну, хоть не в подвале Лубянки меня держат, уже что-то хорошее.

Я звал на помощь, долго звал, но когда в комнате оказались люди, они не обращали на мои стоны и крики никакого внимания.

Просто выполняли свою работу, брали кровь из моей вены, что-то вкалывали, вели записи.

Боль от ожогов сводила с ума. Я приподнимал спину на несколько сантиметров от кровати, чтобы хоть слегка облегчить свои мучения. Но из-за прикованной головы моя шея быстро сдавалась, приходилось снова опускаться спиной на ложе, снова возвращаться к адской боли.

Вот тогда я действительно не понимал, какого хрена вообще творится. В Бездне было проще: убей или умри, беги или умри, спрячься или умри. Но на койке я чувствовал себя, как подопытная мышка. Сколько бы такая мышка не умоляла о пощаде, экспериментаторы продолжат свое дело.

Какой-то охраняемый ФСБешный госпиталь, вероятно. И поводы к тыканью в меня иголками у них действительно были. Некоторые отряды возвращались из Бездны и сообщали, что живых нет, а есть только зомби. А тут они посылают своих крутых бойцов, те умирают, и тут же появляется какой-то подозрительный парень. Но эти медицинские мрази могли хотя бы обработать мои раны! Суки гребанные! Думаете, повязали бинтом и всё само пройдет?!

Однако не все там оказались суками. Приблизительно через неделю кто-то из персонала или охраняющих меня ФСБшников слил информацию журналистам, что героя из популярного ролика, показанного во всех мировых СМИ, насильно держат в заточении. Я не знаю, кто сжалился надо мной, но если я его найду, то отдам всё, что у меня есть. Именно на таких людях держится человечество, на добрых и сострадающих людях, а не на политических проститутках или ублюдочных нефтяных олигархах.

В прессе поднялась страшная шумиха, тогда как раз проходила экстренная ассамблея ООН. С трибуны лично Генсек призвал отпустить меня.

Тринадцать долбанных дней. Ровно столько я провел, будучи прикованным. И эти дни дались мне куда сложнее, чем пятнадцать суток во Мраке. Да, мне иногда вкалывали обезболивающие и какие-то мощные снотворные, которые напрочь вырубали меня. Но, какого чёрта, меня же свои пытали! Свои!

Тринадцать дней ссать через катетер в члене, гадить под себя и питаться капельницей. Хорошо, что догадались мне иногда воду давать, пускай и мало. Как же я их ненавижу...

Ничего не объясняя, меня освободили, наспех обработали раны, дали поесть, отвезли в аэропорт и усадили на частный самолет. Но никто мне так и слова не сказал, и, конечно, никто не извинился. Скоро я прилетел в Бостон, добрый жест от великодушного Царя нашим американским партнерам...