Сладкий привкус яда
Шрифт:
– Пока вы… – произнес я, чувствуя, как ком подкатывает к горлу. – Пока я…
– Ладно, ладно, братец, – махнул рукой Орлов и в чувствах прижал меня к своей костлявой узкой груди. – Спасибо за клятву в верности.
– Клятва делами проверяется, – сказал я. – Начать надо с чистки. Я прошу вас немедленно уволить Татьяну.
– Татьяну? – переспросил князь и, не поднимая глаз, подошел к столу, передвинул с места на место папку с бумагами, чернильный прибор. – Опять ты за свое! Чем же она тебе не нравится?
– Вы знаете, чем… Я не могу сказать… Она – гадюка, которую вы пригрели…
Князь
– Татьяна останется, – жестко сказал он.
– Но…
– Никаких «но»! Как сказал, так будет!
«Уже ничего не соображает», – подумал я.
Князь молчал. Но завершать разговор в ультимативном тоне ему не хотелось, потому как я его не заслужил. Лицо старика подобрело. Он хитро взглянул на меня из-под белесых бровей и задал совершенно неожиданный вопрос:
– Кажется мне, что ты, братец, свою выгоду здесь присматриваешь.
– В каком смысле? – не понял я.
– Не притворяйся, а отвечай прямо: надумал жениться на ней или нет?
– На ком?! На Таньке?! – опешил я. – Так разве…
– Ты, братец, не юли! – погрозил князь пальцем. – Нежто я не вижу, как ты за ней увиваешься? Девица симпатичная, фигуристая, все в ней есть – и ум, и расторопность. Созрела так, что уж на губах мед, а на груди кофточка не сходится – брать надо двумя руками, а ты все в носу ковыряешься.
«Ну, все! – подумал я. – Это умственная агония!»
– Так она вроде бы за Родиона… – осторожно начал я, но князь меня тотчас осадил:
– Кто сказал?
– Слухи, – пробормотал я.
– Ты, братец, часом не прибит на цвету? Уже, как Филька, слухами кормиться начал. Ты у меня сперва спроси, собираюсь я женить сына на Таньке или не собираюсь. Понял?
– Это я понял, но… странная она какая-то. Вы не находите?
– Что значит «странная»? Выражайся ясно!
Что я мог сказать князю? Что Танюха бредит про портмоне Родиона, которое якобы подкидывает кому попало? Что сначала вешается князю на шею, потом целуется со мной, а потом кусает мне губы? Что решает за меня про каких-то щенят, вынюхивает, в каком магазине я покупал репшнур, и закручивает мне мозги своими выводами про «ноутбук» Родиона?
Я молча пожал плечами. Князь удовлетворенно кивнул:
– Я, братец, воробей старый и все вижу. Она же любит тебя! Ты ж ее сушишь, как летний зной голодную степь!
Полюбовавшись на мое лицо, отображающее полный обвал эмоций, князь приказным тоном завершил:
– Чтоб женился, гулява! А на деньги я не поскуплюсь.
Я судорожно сглотнул, отвесил благодарный поклон и вышел из кабинета. Надо же, что придумал – Танька меня любит! Это уже выходило за границы здравого разума. Я понимаю, что князь на закате жизни затеял грандиозную перестройку. Он пытается повернуть время вспять, возродить на небольшом пятачке земли тот безнадежно ушедший в историю мир, в котором народ, его традиции, его правители, царь и бог жили в единой гармонии. Орлов настолько заигрался, что подчас перестал ориентироваться во времени, и мне хотелось вежливо напомнить ему, что грядет третье тысячелетие, я – не крепостной и власть князя надо мной не безгранична.
Когда я дошел до клумбы, то увидел, как по кипарисовой аллее в мою сторону идут Татьяна с Филей. Высокому
– Кого я вижу! – разродился на приветствие Филя.
Я избавил его от необходимости терпеть мой взгляд, изображать на лице что-то гуманное и уставился на девушку. Татьяна держалась раскованно, так же, как и до встречи со мной, мягко улыбалась, слегка склонив голову набок, при этом не вынимала рук из карманов полушубка, словно хотела подчеркнуть свою независимость как от Фили, так и от меня.
Поравнявшись со мной, Филя принялся поспешно прощаться. Естественно, он вспомнил о каком-то неотложном деле, даже по лбу себя хлопнул, выразительно пообещал зайти к Татьяне позже, помахал ей рукой и зачем-то нелепо подмигнул мне.
Мы с Татьяной остались одни посреди огромного парка.
– Губа не болит? – спросила девушка.
– Нет.
– А чего такой грустный?
– Орлов приказал жениться на тебе.
Ее лицо просветлело, словно на него упал луч солнца.
– Да, я тебя понимаю… – произнесла она с веселой серьезностью. – Самое печальное заключается в том, что и мне он приказал выйти за тебя. Знаешь, как я переживала!
Это, конечно, была игра, но последние слова Татьяны меня почему-то задели.
– А почему это ты переживала? – недовольным голосом начал выяснять я. – Можно подумать, он приказал тебе выйти замуж за бомжа. Чем я тебе не нравлюсь?
– Разве я сказала, что ты мне не нравишься?
– А почему тогда переживала?
– Каждая честная девушка переживает, когда готовится смыть с себя девьи гульбы и прохладушки, – веско ответила Татьяна.
Я кинул на нее подозрительный взгляд.
– Надо же, как ловко выкрутилась! Голыми руками тебя не возьмешь!
– А ты сначала попробуй взять, а потом говори.
– Значит, я тебе нравлюсь?
– Я от тебя просто без ума! – воскликнула Татьяна и поцеловала воздух. – А ты?
– Я вообще о тебе день и ночь думаю, – признался я. – Один раз ты мне даже ночью приснилась, и я орал как резаный.
– Зачем же ты скрывал свои чувства ко мне, родненький?
– Арапником меня за это! – раздосадованно воскликнул я и подергал себя за волосы. – Так побежали?
– Куда, родненький?
– Жениться!
– Побежали!
Мы очень музыкально дурачились. Взявшись за руки, мы понеслись по аллее в сторону моего дома. Садовница, с которой мы разминулись у зимнего сада, сошла с дорожки, провожая нас тихим взглядом. Задыхаясь, мы забежали в дом, поднялись, скрипя ступенями, наверх и вошли в мою комнату.