Сладкий привкус яда
Шрифт:
– При ширине шага в один метр пятнадцать сантиметров человек не может носить обувь сорок второго размера – сорок четвертый как минимум. Правда, начальник охраны был уверен, что после выстрела преступник побежал, потому и шаги были широкие. Но только мне не надо объяснять, чем различаются следы бегущего и идущего человека.
– Танюша! – изумился я. – А тебя здорово поднатаскали в «Эскорте»!
– Скорее всего ботинки были тесны преступнику, – не обратив внимания на комплимент, продолжала Татьяна. – Я думаю, что он надел их, как шлепанцы, –
– А Филипп?
– Филипп был в поликлинике у стоматолога. Это подтвердил сам врач.
– Значит, оставались я, конюх и садовница?
– О садовнице отдельный разговор, – совсем тихо произнесла Татьяна. – Пока будем говорить о тебе и конюхе. Ни у кого из вас двоих я не могла найти мотива: смерть Родиона никому не давала выгоды. Найти преступника и доказать его вину надо было каким-нибудь необычным способом. И тогда я придумала Игру. Князь согласился, но предупредил: «Только ты не высовывайся, оставайся в тени, все организуют Родион и Стас».
– Ах, вот оно что! – протянул я. – Оказывается, ты еще и автор этой идеи… М-да, фантазией бог тебя не обделил… Ну, хорошо, убийца использовал ботинки того же размера и фасона, какие носил я. Но почему ты решила, что это конюх?
– Я нашла улику, – волнуясь и торопясь, произнесла Татьяна. – Это было в тот день, когда сгорела конюшня. Несколькими часами раньше я была там, осмотрела стойла, потом полежала на сене и нашла.
– Что?
– Ботинки. Копия твоих – того же размера и с тем же протектором. Со смятыми задниками.
– Ну, молодец! – восхитился я. – Надеюсь, ты их спрятала?
Татьяна отрицательно покачала головой.
– Конюх заметил меня. Тихонько закрыл дверь на засов и стал закладывать вход сеном. Я стала стучать в дверь – он не реагирует, только и слышу, как сено шуршит. Не думаю, что у него на уме было что-то гуманное. В тот момент ему ничего не стоило сжечь меня живьем, а потом сказать, что я сама виновата, в конюшне с огнем игралась. Пришлось разбирать крышу, чтобы через вентиляционное окошко вылезти.
– Сходится, – кивнул я. – Палыч мне об этом рассказывал.
– Он с конюхом о чем-то трепался, когда я на волю выбиралась, – ответила Татьяна. – Спустилась, отряхнулась, объяснила, что хотела на жеребенка посмотреть. Палыч перевел разговор на щенков. Конюх глазками из стороны в сторону водит, прислушивается. А Палыч: «Если Стаса увидишь – пусть ко мне вечерком зайдет…» Потом, как конюшня вспыхнула, у меня сразу все вопросы отпали.
– У меня еще пока нет, – признался я.
– Это конюх заманил тебя на выгон и поджег конюшню, уверенный, что обезумевшие кони тебя растопчут.
– Но зачем? – пожал я плечами. – Зачем конюху была моя жизнь?
– Да не ему, а Филе! Думаешь, я не замечала, как ты бульдозером вокруг кассира
«Еще как наступил!» – вспомнил я свою хулиганскую выходку на складе стройматериалов.
– И Филя натравил конюха на тебя, – продолжала Татьяна. – Не думаю, что Дмитрий Федорович слишком много просил за эту работу. Повторять неудачный опыт с ружьем он не стал, решил действовать хитрее, аккуратнее, чтобы не оставить следов и кинуть подозрение на другого.
– На тебя?
– Умница! Ты уже начинаешь довольно сносно соображать! – похвалила меня Татьяна. – Я очень кстати попалась на глаза Палычу, когда ползала по крыше конюшни. Конюх смекнул, что такой экстравагантный эпизод кинолог вряд ли забудет и при необходимости подтвердит, что видел меня в конюшне незадолго до пожара. Кто потом поверит в мои бредни про стоптанные ботинки, когда все улики против конюха сгорят? И твою смерть спишут на несчастный случай, который произошел по моей вине.
– Ловкачи! – оценил я. – Что конюх, что кассир… Смотри, кажется, мы уже на Ленинградское шоссе выскочили! Давай-ка теперь по-быстрому: что за ерунда случилась с портмоне? Зачем ты так нехорошо со мной пошутила?
Татьяна рассмеялась, обхватила меня за шею, и мы стукнулись лбами.
– Ты меня прости, дружок, это такие нетрадиционные методы работы я использую. Взять «на пушку» называется… Князь мне как-то говорит: «Кто-то из наших подворовывает по мелочам. Из комнаты Родиона пропало портмоне с валютой». Я подумала и решила, что воришка это портмоне, как серьезную улику, либо утопил в пруду, либо сжег в костре или закопал в парке, словом, избавился от него надежным способом. Значит, только воришка был уверен в том, что никому в руки это портмоне попасть уже не может.
– Логично, – согласился я. – И ты начала с меня.
– Потому что ты был ближе всех, – объяснила Татьяна. Бедняжка чувствовала себя так неловко, что невольно заламывала руки и покусывала губы.
– И кто же на твою удочку попался? Филя, конечно?
– Конечно. Я стала обрабатывать его по той же схеме, что и тебя, – намекнула, что в его личные вещи подкинула портмоне Родиона. Так он, глазом не моргнув, усмехнулся и сказал, что я лгунья и портмоне Родиона у меня никогда не было и быть не может – по той простой причине, что оно уже неделю находится у него. Дескать, случайно нашел его на аллее, естественно, без денег, и все это время пытался выяснить, кому оно принадлежит.
Меня так и подмывало рассказать Татьяне о своем открытии, и я не сдержался:
– Я тебе скажу больше. Филя не только мелочь из кошельков таскает, он ловко старика за нос водит. Все очень просто: князь выдает ему доверенность на оплату счетов, которые сам же Филя предварительно подделывает, указывая завышенные цены. Затем снимает деньги и покупает стройматериалы по реальным ценам. Разницу кладет себе в карман. Я прикинул: на каждой сделке он имеет пять-семь тысяч баксов прибыли. Неплохо?